Одно и лечит - ветровые песни...

 

Пейзаж

Когда бы голос мне, чтоб тоном выше
спеть арию невольного паденья
когорты, лишь себя и победившей,
сквозящей на ветру дырявой тенью!
Чтоб спеть псалом осеннего суглинка,
обломанных подсолнуховых палок…
Над письменным столом висит картинка:
пейзаж родимый – и любим, и жалок.

Простор запойный вынимает душу
и пьет ее и закуси не хочет.
На мокрую, в колючих ветках, грушу
садится ворон, кряхчет и клокочет.
Сорвись картинка наземь, рамка тресни –
семь месяцев пейзаж заляпан грязью
пребудет. За раздорами – болезни…
Одно и лечит – ветровые песни:
«Не вейся надо мною, черный князю!»



Веранда

Как я имя ни склоняю,
ни спрягаю как глагол,
парус рву – не догоняю
еле веющий Эол.
Ибо он настолько нежен,
беспорочен, как Эон,
так певуче вдоль орешин,
речек, решек протяжен,
что, когда б он на рассвете
тронул веки детских глаз,
вновь бы мне смычок о лете
стал наигрывать рассказ…
Снится комната, веранда –
без обиды, без вины –
предрассветная константа
заоконной тишины.
Дышит скрипка Страдивари,
вторит ей Гварнери альт.
Светит умным лбом в загаре
на подушке белой
чайльд -
чадо, дитятко, ребенок,
чубчик, легкий, как Эол…
Погляди в окно спросонок
на девичник матиол,
где в цветках лилово-мелких
затаен соблазна дух…
Там, пурпурна,
на тарелках
плоть клубник пленяла нюх.
Там сиял простор веранды,
и огромный мир ворчал,
исчисляя варианты…
Дети капитана Гранта,
там – флотилии причал!




* * *


Стрижи и жеребенок-стригунок –
по грудь, по губы в травостое лета.
Как бестолков и короток урок!
Сметает ветер лепестки ответа.
Неужто впрямь гаданьем по цветку
ромашковые заросли когда-то
тебя манили? Гулкое «ку-ку»
сулило щедро и врало богато.

И сникло все, бесследно так ушло,
бесстыдно так, непоправимо-быстро,
как будто погорелое село
покрылось чащей лешего-магистра…
Так цепкой все опуталось травой!
Ни ласточек, ни жеребенка-цацы…
И чуять больно день над головой,
и трудно из сырой земли подняться…