Рохдение и смерть

 Выбор.

Я в день наступивший
 вгрызалась зубами как в мякоть
Трепещущей плоти.
 Стекал между пальцев рассвет.
Вгрызалась как в плод сочно-сладкий,
 запретный- Ранет
И жизненным соком
 душа исподволь наливалась.
Вгрызалась.
Вгрызалась, когтями рвала,
 раздирала на части
Тот день неразгаданный,
 несостоявшейся масти.
Зверино урча кости белые
 жадно глодала,
Куски не прожёвывая,
 (озираясь!) глотала.
Что делать? Что делать,
 коль дня так отчаянно мало?
Стенала.
Когтями куски отрывала,
 ревела, рычала.
На ходиках стрелки-минуты
 истошно вопили
О том, что должно состояться.
 Есть ИЛИ... и ИЛИ...
Секунды дрожа,
 в иступленьи вскричали:
 -Убили …
Напрасная жертва
 ни да не сказалось, ни нет.
Вопрос риторичен
 и неочевиден ответ.
Обглоданный день-
 истлевающий белый скелет
Ни вскрикнул, ни всхлипнул ни разу
 как истинный Стоик
Держу его череп в руках:
- Йорик, Бедный мой Йорик!































 * * *
Сыч ухает, хохочет,
Обидеть больно хочет.
У- ухает- заходится:
-Образина, уродица!

У-у, родится ж такая
Горбатая, кривая
И жиденьки волосики,
И прыщ сидит на носике.

Не носике- носище,
И над губой усищи,
Нет, ладно, просто усики,
Такие вот лапусики.

У- ухает, хохочет,
Обидеть больно хочет
У- ухает, заходится:
-Какая ж, ты, уродица!

А я не обижаюсь
И, где-то, соглашаюсь,
И правда не красавица,
И не пытаюсь нравится.

Бедовица, горюха,
Уже почти старуха
Седа да тело ветхое,
Душа лишь диво редкое.

* * *

Жабье… оказливое: ”А - Ага”
Из-под комка-мозжечка выползает
Правая лапка - хромая нога
В мыслях застряла. Что делать не знает.

-Прыгай, не бойся, сорвись с языка
Экая важность-изысканность речи.
Прыгай ловлю не валяй дурака.
Прыгай на плечи жабёнок – Предтеча.
Смятение бьёт мотыльковостью
 сыплет чешуйки
С таких удивительно нежных
 трепещущих крыл.
Глаза поздней осени
 чёрным очерчены, жутки
И тычется Холод – уродец
 десятками рыл.

Души листопадность
 захвачена ветром осенним,
Размётана, разорена, умирает, дрожит.
Но всё ещё дышит.
 В предзимье, шагая неспешно
Прислушайся к ней –
 Как легко под ногами шуршит.
 
* * *

За небом, за пасмурным небом осенним
 есть солнце.
Оно предвкушенья полно
Что ты в него веришь, до самого донца
И нынче с волнением смотришь в окно.
За ним только дождь и усталый прохожий
С сутулой спиной и открытым зонтом
И он на тебя от чего-то похожий,
На твой сиротливый, задумчивый дом.

 II
Ты ждёшь. Ожиданием тешиться сердце.
Ты веришь в немеркнущий солнечный свет.
Ты знаешь, что есть заповедная дверца
В страну где печали и горести нет.
Ты смотришь в окно, зябнешь,
 кутаешь плечи
В пуховую шаль. А прохожий с зонтом…
Он смотрит под ноги – смешной человечек
И что существуешь – не знает о том.
Окликни его и тогда непременно
Случится и солнце в полнеба и тишь
Слепящая душу. Чего ж ты, дурёха,
Так страшно и так невозможно молчишь.

 * * *
…не смейся ступая
Весною по мёртвым листам!
 Иннокентий Анненский
“Осенний романс” 1903г.

Кленовых бровей изразцовость -
 Причуда ли прихоть?
Венозность прожилок-
 багрец, увядание, тлен.
Кружит, чёрным вороном
 осатаневшее лихо
И встать, ни на миг,
 не даёт с ослабевших колен.
“Рабы страстей”
 
 …Мы не рабы
 рабы не мы.
Хозяином обласканная кошка,
Потрусь о руку, выгнувшись, урча.
Под нос, себе тихонько бормоча
В который раз посмотришь
 из окошка.

О подоконник постучишь:
 – Влезай-ка.
Послушно прыгну, посмотрю в глаза
И всё пойму – ты с преданностью пса
Мгновенья ждёшь, когда придёт
 ХОЗЯЙКА.
 
* * *
Споткнулась, мысль и кубарем катясь
Промолвила: - Похоже, пронеслась.
 
* * *

Теряет листья ветер ротозей,
Бежит за поездом, летящим в зиму
И спотыкается, и горбит спину,
Плутает в дебрях множества ветвей

Исхлёстан мириадами плетей
Прибит к земле, и смотрит, молча в небо,
Чу, встрепенулся, дернулся нелепо,
И замахал крылами дуралей

Пугая улетающих гусей,
Гоняя воробьёв, присвистнул зычно,
Воздушный поцелуй послал мне лично
Примножив тем количество друзей.

Ах ветер, ветер, ветер – дуралей.
Глупая ворона

Три девчонки, три открытых рта,
Три моих голодных воронёночка
Принесла вам нынче дурота
Финтифлюшку – кроху мотылёночка,

Червячка и то не заморить.
Извините вы ворону глупую .
Глупую, чего там говорить,
Вот сижу теперь – глазами лупаю.

Воронята, вам бы по куску
 Мяса сочного с горячей кровью,
Знаю, но уселась на суку
И кормлю, кормлю своей любовью.
* * *
 “Расписание на завтра”
 …(план на будущее)

 “… И лишь одна писательница
 Из причастливых нот
 Сеть свила и ловила
 людские души…”
 (из сновидения)

Сварганить вермишель, поджарить два яйца
И в чашку – сока, где-то двести грамм…
Стереть тревогу с сонного лица.
Как там… в народе…вроде…на ловца?
Пословица на сердце льёт бальзам.

Почистить зубы… в сморщенном лице.
Своё узнать – в дрожащих зеркалах…
Так, что там? Да, об этом …о ловце…
А вдруг … о выеденном том яйце?
В трех соснах заплутала … иль «дубках»
 
Напялить блузку … гриву расчесать
И второпях покаяться в грехах,
В дверях сверкнув, по лестнице взбежать…
Кусочек вечности арендовать
На солнечных вселенских берегах.
О …

 «…се бо прииде крестом
 Радость всему миру.»
 «…распятие бо претерпев
 Смертию смерть разруши»
 (из молитвослова)

Моя душа пригвождена к стене,
Сухой, оштукатуренной, шершавой,
На ней болтаюсь…иль точнее – вне
И не сойти ни влево, и ни вправо,

И форточка закрыта, и окно ,
И дверь на ключ, и тишина давлеет
И человек мой с ними за одно,
И ветер перемен за стенкой веет,

И пыль ложится, виснет бахромой
Не по злобе, а так забавы ради
И ползает вокруг паук хромой,
Развесив дохлых мух, как виноград и…

Чего – то там бурчит о comme il faurt,
Автаркии, поёт хвалу Арахне
За то, что света нет и мух полно.
Ещё немного и душа зачахнет.

Сотрётся лик Джоконды с полотна
И письмена исчезнут древних Майя?
Зачем судьбою здесь водворена?
Зачем, скажи, нужна судьба такая?

- Ты не права стена! – кричу в сердцах
- Ты неправа! – с мольбой ломаю руки
Стена молчит шершаво о жильцах,
Позёвывая изредка от скуки.

И голос вдруг : - Взгляни, дитя, окрест
Слезой не замутнёнными глазами .
Взглянула . На стене напротив – крест
И божий сын к нему прибит гвоздями.
 
***
Роняет слёзы богомолка – Осень.
Летит молитва в небе птичьей стаей
Призыв её пронзительно несносен
И дела нет, что звук богоспасаем

Кресты, венчая дня соборный купол,
Нависли обличающе громадны .
Порок любимый край, как смог, окутал
Зловонное дитя миазмов смрадных.

Застыла Осень – инокиня с миром,
Сложив ладони на груди с мольбою:
- О, человек, чумным увлекшись пиром
Сполна заплатишь буйной головою.
 
Сычевка

Уж я глазыньками – луп, луп.
Уж я лапицами – туп, туп.

Как я – совонька по горнице,
Как я – серая , да под навес,
Да по замерзшей околице
Улечу к сычу в дремучий лес,

Не брани меня лупатую,
Девку рябо – конопатую,
Не кори не виноватая,
Что изба мне душноватая .

…Плюнул, дунул, глянулось в окно:
- Ах ты ж, Сычевка – племя ведьмино.
 
***
Мне хочется сейчас прижаться к маме,
Уткнуться в руки к ней,
 как в детстве давнем,
Забыться в тёплых ласковых ладонях ,
Услышать слово нежное, родное,

Зарыться в складках юбки длинной,
 пышной,
Поплакать (но не громко – еле слышно),
В греховную тяжёлую минуту
Сказать тихонько: - Больше так не буду.

За все свои ошибки повиниться
И вместе с мамой Богу помолиться,
Уснуть с прильнувшей мамой к изголовью,
Согретая её святой любовью.

Встреча

Глубокий взгляд, засаленный кожух -
Седого старика портрет лубочный:
Я влюблена уже давно, заочно
В окладистую бороду, треух,

В неистребимый староверов дух.
Седой старик глядит,
 с картинки точно,
На дымный город тот -
 продукт побочный
Предавших веру предков за понюх

Заморского сухого табаку
Лихому чужеземцу – гусаку.
…Но не стоит ещё последней точки.
Глядит старик в глаза мои, как дочки.
 


Два брата
 
 1
Сидит Аид на печке. Спину греет
И ждёт когда же младший глупый брат,
Замерзнув на небе (едва ли околеет),
Погреться на часок заглянет в ад .

О, как бы был Аид безмерно рад!
Как брата распекал бы за упрямство,
За все обиды, попранное братство.
Как отдубасил бы Зевесов жирный зад

…Но брата меньшего Аид жалеет
И если б только Зевс только пришёл
Ему Аид простил бы он умеет.

 2
Не в духе нынче Зевс с утра грохочет
Замёрзли пальцы (на небе сквозняк).
И боль в висках, терпеть её нет мочи.
С вчерашней ночи мучает сушняк,

Под глазом обозначился синяк –
Прознала Гера о «корове» Ио
Не по душе ей вышло это трио…
Ить, бабы, так растак их, перетак.

Теперь корову овод жалит злой,
А самому хоть в петлю с головой.

Сходил бы к брату, да насквозь порочен,
Как снизойти, потупив долу очи?..
Простить обиды вряд ли брат захочет.
 
***
Растерянной птицей
 по комнате ходит душа
Забыла о крыльях, забыла,
 что может летать,
Забыла, что всем
 на неё глубоко наплевать,
Забыла, что рядом
 безбожные люди грешат.

Растерянной птицей
 по комнате ходит душа,
Таскает обвисшие крылья
 (для шуток мишень),
И ищет вчерашний потеря …
 украденный день,
И плачет, кукует,
 жалея своих кукушат…

…Глядишь, накукует ещё пару тройку
 стишат…


Чукча – Лукша
 «…мысль сверлила: может стать поэтом,
 только есть ли на поэта тест?»
 (из книги Л. Лукша «На круги своя»)

Едет чукча по реке, песенку поёт:
- Раз оленя, два оленя, скоро Новый год.
Возвращается назад чукча – скороход:
- Раз тюленя, два тюленя, скоро ледоход.

На собаках чукча мчит вдоль реки большой:
- Раз медведя, два медведя, нерпа зверь жуёт.
В нартах чукча. Весел, рад, сделал крюк крутой:
Два оленя, два тюленя чукча в чум везёт:

- Два медведя, недоедя нерпу подождут
Еле – еле эта зверя Лайки волокут.
Не секрет, чего однако, чукча (наш эстет)
Севера изъездил рьяно каждый километр,

Чукча для семьи добытчик и авторитет
 Сочинял сегодня в рифму, Чукча наш – поэт.
Благословение

Думаешь ветер, что ты листопада властитель?
Думаешь ты виноват в увяданьи листвы?
Нет! Ты всего лишь бездумный,
 бездушный гонитель
Сын затянувшейся Осени – чёрной вдовы.

Это она сторонясь от веселья мирского
И в закромах схоронившая свой урожай
Ивой плакучей у сквера стоит городского
Это она виновата во всём так и знай.

Это она паутиной завесила небо,
 Словно поверхность зеркал, ослабевшей рукой.
Это она отслужившая горький молебен
Смотрит на род греховодный,
 заблудший, людской .

Плачет не в силах поднять отягчённые веки
Нет на деревьях листвы, чтоб слезу утереть
Этой слезой переполнены мутные реки
Поздняя Осень желает скорей умереть.

Только детей неразумных оставить негоже
Плачет вдовица и трёт раз от раза глаза:
- Люди – сиротки мои! В этот день не погожий
Благословением Осени – вдовья слеза.
 
Сентенции пьяной подруги
 
 1
Любовь заверну в серёдку
Газеты из-под селёдки
Скажу оскорблённо: - На-а-те.
Оправлюсь задрав платье .
Блевоту рукой размажу,
Противно?
 - Любовь гаже.

 2
Её завернув в серёдку
Газеты из-под селёдки
Отдам проходящей ****и…
А может тому дяде
Чумную любовь эту
Завёрнутую в газету.
Шарахнувшись от чумички
Тот дяденька выронит спички
Отступит назад страхуя
Покой, что не стоит…
 НИ-ЧЕ-ГО.

 Дыхаю табой.
 (перевод “ Тобой дышу”)

Дыхаць займала – знiкла паветра
Не адкуплюся горсткай манетау

Срэбранiк ёсць не стае трыцацi
Лепей было б – адразу пайсцi.

Толькi дарэмна – паветра няма
На усiх планетах. Шукаю дарма.

 ***
Одиночество вьётся по комнате
 жирною мухой,
Возле уха з - зудит, волосатое
 толстое брюхо
Завывает, скребёт волосатыми
 лапками воздух
Хоть бы села на лампу,
 дала на мгновение роздых.

Одиночество в комнате маленькой,
 не разогнаться,
Не даёт успокоиться,
 взять себя в руки, собраться,
Насекомое мелкое,
 неуловимое глазу,
Так и носится, ну и за-но-за,
 за-гры-за, за-ра-за.

Безнадёжно устала в жилище
 своём не уютном
Пять часов…тишина…
 наконец-то…за-брезжило утро.
 
 ***
Каб Вы павылазiлi,
 вочы мае вочанькi!
Што глядзiце чорныя,
 сораму пазбыу?
Цi не уверадзiлiся
 i удзень, i у ночаньку
Пазiраць па – здраднiцку
 y бок дзе след прастыу?

Вочы мае вочанькi,
 болей не сустрэнуцца
Тыя, сiнявокiя,
 на шляху маiм.
Вочы мае вочанькi,
 болей Вам не стрэцiцца,
Вам абодвам, вочанькi-
 з любым, дарагiм.

Баранi, Вас, Божанька
 не адводзiць вочанькi
Ад тае сцяжыначкi.
 Адвярнце-ся.
Але плачуць вочанькi,
 плачуць днi i ночанькi,
Плачуць лямантуючы:
 -Ой, вярнiце-ся!

Каб Вы павылазiлi,
 вочы мае вочанькi!
Усё глядзiце чорныя,
 сораму пазбыу.
I не уверадзiлiся ж
 i у дзень, i у ночаньку
Пазiраць па-здраднiцку
 у бок дзе след прастыу!