Лицедейство

ЛИЦЕДЕЙСТВО

* * *
Родилась я на яблочный Спас –
спелым яблочком в руки скатилась.
Мама, выдохнув, перекрестилась,
сил последних истратив запас.

И тележку запряг Волопас,
нагрузив под завязку дарами,
и Телец передернул рогами,
и повозка к Земле понеслась.

Я на яблочный Спас родилась
с колокольным малиновым звоном.
Вместе с криком, мучительным стоном
у иконы лампадка зажглась.

И взглянул потревоженный Спас,
И метнулись испугано тени
Ядовитых и сорных растений.
- Кто здесь?
- Господи, я родилась.


 
* * *
Обвиняли Любовь, называли мерзавкой:
То камнями в неё, то как нищенку палкой,
То травили собаками, в дом не пуская,
А она всё ходила, стучалась, босая.

И у каждого дома роняла колечко:
Кто-то пропил, кто продал, кто спрятал за печкой…
Стороной не прошла и меня, не минула.
Я же это колечко, окликнув, вернула.

Рассмеялась бродяжка, в глаза поглядела
И на палец мне перстень волшебный надела…
Где бы ни был мой дом, мой очаг и обитель,
Знаю рядом Любовь – Ангел мой и Хранитель.



* * *
В стране эфемерной, рождающей песни, стихи,
Была я… Во сне… Этой ночью… Меня пригласили.
Едва только в комнатах люстры и бра погасили,
Как скрипнула дверь, и послышалось чьё-то: «хи-хи».

Тряхнул бородой и рогами боднул пустоту,
Увесистым задом качнул, о косяк почесался.
– Что ты не уляжешься детка, уже опасался. –
И зло пригрозил, зашипевшему было, коту.

В зубах ковыряя мизинцем, промолвил: «Сатир!
Принёс приглашение.
 – Музы?
 – В плену визажиста.
Не бойся, голуба. Цепляй свои кольца, мониста...
А впрочем, и так хороша. Поскакали на пир!»

В стране эфемерной, рождающей песни, стихи,
Была я …


* * *
Я так слаба, что слабость стала силой,
Способной навсегда низвергнуть в ад.
Я – Божьей силы ратник, чувств каскад…
И потому – я всё тебе простила.


* * *
Я всё та же, верь мне, я всё та же,
хоть была в руках у Сатаны.
Тот же тёплый взгляд, улыбка даже.
Только больше стало седины.

Как и прежде, «милой» величая,
прислонись, прижмись к душе душа,
паводком пройдись весну венчая,
толстый лед безверия круша.


* * *
Божьей коровкой к тебе на плечо приземлюсь,
Вестницей стану. Будь добрым к посланнице Рая.
Денно и нощно о душах заблудших молюсь
И ежедневно друзей драгоценных теряю.

Всё оттого, что мой голос беспомощно тих,
Всё оттого, что мала, да и облик – помеха.
Божьей коровкой написанный крошечный стих –
Ну и умора, глядите, какая потеха!

Я на ладонь твою сяду, на палец взберусь,
Крылья почищу, расправлю и, в небо взлетая,
Прочь заберу твои беды, печали и грусть...
И подожду на крыльце обретённого рая.



* * *
Безумие змеёй свернулось у виска.
Лизнуло языком по белой плоти.
Зубами впиться было бы не против,
Но, Боже мой, опять поэт… – Тоска!

Попался бы другой двуногий – красота!
Так нет же, не хватает здесь Офелий.
И кто пускает музу к колыбели? –
«Карету мне, карету, господа!»


ЗА ОКНОМ

За окном деревья лишаём изъедены.
За окном на ветках галки да грачи.
За окном на стёклах слёзные отметины –
Так прощалась Осень с нами. Помолчим.

За окном туманы. Каплет дождь и стылое
Смотрит хмуро утро, сжавшись, присмирев.
За окном до боли всё такое милое,
И душа выводит горестный напев.

Голь деревьев сирых, листьев тёмных крошево.
Ласковая охра, нежная пастель.
До свиданья, Осень! И всего хорошего!
Обернулась...
 Смятая, стылая постель.


СТЕКЛЯННАЯ БЫЛЬ

Стеклянные жесты стеклянной руки.
Стеклянные люди ранимы, хрупки,
Прозрачная кровь будоражит виски,
Прозрачные бредят под плотью мозги,
Их мысли прозрачны, прозрачна душа,
Прозрачное тело бредёт не спеша:

Ни воздух, ни призрак, ни плоская тень.
Стеклянное горло – прозрачная звень
Любовь воспевает – дитя хрусталя
И сердце трепещет от чистого – Ля ...
Прозрачна мелодия, песни слова.
Сейчас разлетится его голова,

Осколки, стекляшечки, звёздная пыль ...
Прозрачная сказка?
Стеклянная быль.


КУКОЛЬНИК

Куклу кукольник слепил
Жизнь вдохнул. Сто грамм испил.
Белый шёлк у куклы – кожа,
На мечту лицом похожа.

Кукла ходит, говорит.
Сердце мастера горит.
Наблюдает, глаза краем.
Кукла шепчет: «Поиграем».

Для нее пусты слова –
Из фарфора голова.
Нараспашку веры дверца ...
Позабыл ей сделать сердце.


РЕПРИЗА

Адам и Ева. Искуситель змей...
Сюжет банален, тривиальна фраза.
Но мысль – микроб, липучая зараза
Буравит мозг. И что мне делать с ней,

Когда прельщает яблоневый сад,
Роняет спелый плод в мои ладони,
А сторож спит – из сада прочь не гонит
И, как мальчишка, ты беспечно рад?
 
О губы! – жадный Вы-мо-рок ночной,
Для Вас и плоти сыть и сок текучий,
Душевный трепет, страсти яд гремучий,
И смертный грех, и... этот мир земной.








Я НЕ ВЕДЬМА

Я – не ведьма!
Ну да, есть во взгляде бесёнок игривый.
Я не ведьма!
Согласна, что губы соблазна полны.
Я не ведьма.
К чему этот лепет: любовь… не вольны…
Я не ведьма,
Коль рядом со мной – Вы безумно счастливы.

Я не ведьма.
Но как обличительна Ваша тирада!
Я не ведьма.
Хотя и дурманит Вас запах волос,
Я не ведьма,
Простите. А Вы не могучий Колосс.

Я – не ведьма?
Зачем Вы поверили дочери ада.


***
И губ вчерашних алчущий кармин,
И глаз вчерашних родники живые,
Пророчили любовь. Слова простые
Напрасной жертвой брошены в камин.

Повыцвел сад, поблек небесный свет,
И посерели шёлковые травы.
В чём были, голубь мой, с тобой неправы? –
Никто не скажет нам, не даст ответ.

Иль правы и Любви на свете нет? –
Не верю! Просто Осень бьёт острожно.
К теплу стремясь, попали в плен тенет...
Сбежать и бросить друга невозможно!

ТОБОЙ ДЫШУ

Нечем дышать – воздуха нет.
Не откуплюсь горстью монет.
Сребреник есть, нет – тридцати.

Лучше б конечно сразу уйти –
Только куда? Воздуха нет
Ни на одной из ближних планет.



***
Прильну к груди ли сизой птахой,
Иль жаворонком ввысь взовьюсь
Луна полночной томной свахой
На ушко шепчет. Я смеюсь.

Румянец щёки заливает
И трудно девице дышать,
А сваха вроде и зевает...
И никуда не убежать.



***
Цветут мои сады, как сумасшедшие.
Цветут... Как будто всё в последний раз.
И лето, так бесшумно подошедшее,
И солнце, больно режущее глаз,

И кипень лепестков – чудное варево,
Как зелье колдовское на огне
Бурлит, бушует. День склонился.
Зарева
 в саду не видно – тонет в белизне.



***
Здравствуй, Время. Я не трушу,
Но, пожалуйста, поверь:
Боль у сердца – жуткий зверь,
Тянет жилы, гложет душу,
И беснуется, и воет –
Вот ведь волчий аппетит!
Время-лекарь руки моет,
Скальпель на столе блестит.



***
Вздрогнула, в ночи моргнув, Свеча.
Губ её коснулся шалый ветер.
Выгнулась: «Как ласка горяча!
Ничего нет жарче в целом свете!
Погоди мгновение одно,
Дверь, не закрывайся – это чудо!
Я дрожу... сгораю... всё равно...»
– Это не любовь, Свеча, – простуда.



***
Колотит клоун пальцем по стеклу,
Кривляясь, корчит рожи уморительно
Для девочки, забившейся в углу
Зверьком пугливым – маленького зрителя.

Душа её – отверженный Пьеро,
Грустит и плачет. Всё в слезах намочено.
Мечта оттанцевала болеро
И прочь ушла, ударив, как пощёчина.
















***
 – Играй, чудак! Взирает Феб, хитро
Прищурившись, одаривает сразу
И лаврами любимого Пьеро,
И гением – непревзойдённой фразой.

И рыжий Арлекин из-за кулис
В ладоши плещет, смотрит с восхищеньем,
И зрители у сцены собрались
Поздравить с чудным перевоплощеньем.

Так чем же не доволен, строг и сух?
Чего глазами ищешь беспрестанно –
Неужто не хватает оплеух?
Помилуй, это странно!
Очень странно...

 
***
 Рождение и Смерть
 (Колыбельная)

Жаркое лето, день начинался.
Женщины крик:
 -Святы, боженька! Сжалься!
Вздрогнула, выгнувшись гибкой лозой,
Брызнули слёзы небесной росой.

Тёплый комочек к груди поднесли.
К сердцу прижала. - Ой, люли-люли!
В небе рассветном летят журавли,
Слышишь, сыночек, курлычут вдали.

Ой, люли-люли, ой люли-люли...
Тени от крыльев на землю легли.
-Птенчик мой, дитятко, глаз бирюза
Вырастешь, будешь смотреть в небеса,

Будешь ловить своего журавля
Мой журавлёночек - лада моя.

Перекрестилася на образа
И закатились, закрылись глаза...
Ой, люли-люли, ой люли-люли
Боже, сиротушке, благоволи...

 
* * *
 "Вопрос."

Такие лампадоли-
Жизнь, как овечку Доли,
Клонирует напасти.
Вот снова:
 -Здрасте...Здрасте...

А нет бы каплю счастья,
Хоть изредка, отчасти.
Терпеть ещё доколе
Рогатых клонов Оле?

 * * *

Теряет листья ветер ротозей,
Бежит за поездом, летящим в зиму
И спотыкается, и горбит спину,
Плутает в дебрях множества ветвей

Исхлёстан мириадами плетей
Прибит к земле, и смотрит, молча в небо,
Чу, встрепенулся, дернулся нелепо,
И замахал крылами дуралей

Пугая улетающих гусей,
Гоняя воробьёв, присвистнул зычно,
Воздушный поцелуй послал мне лично
Примножив тем количество друзей.

Ах ветер, ветер, ветер – дуралей.
 
* * *
 I
За небом, за пасмурным небом осенним
 есть солнце.
Оно предвкушенья полно
Что ты в него веришь, до самого донца
И нынче с волнением смотришь в окно.
За ним только дождь и усталый прохожий
С сутулой спиной и открытым зонтом
И он на тебя от чего-то похожий,
На твой сиротливый, задумчивый дом.

 II
Ты ждёшь. Ожиданием тешиться сердце.
Ты веришь в немеркнущий солнечный свет.
Ты знаешь, что есть заповедная дверца
В страну где печали и горести нет.
Ты смотришь в окно, зябнешь,
 кутаешь плечи
В пуховую шаль. А прохожий с зонтом…
Он смотрит под ноги – смешной человечек
И что существуешь – не знает о том.
Окликни его и тогда непременно
Случится и солнце в полнеба и тишь
Слепящая душу. Чего ж ты, дурёха,
Так страшно и так невозможно молчишь.
 
* * *
 “Рабы страстей”
 
 …Мы не рабы
 рабы не мы.
Хозяином обласканная кошка,
Потрусь о руку, выгнувшись, урча.
Под нос, себе тихонько бормоча
В который раз посмотришь
 из окошка.

О подоконник постучишь:
 – Влезай- ка.
Послушно прыгну, посмотрю в глаза
И всё пойму – ты с преданностью пса
Мгновенья ждёшь, когда придёт
 ХОЗЯЙКА.
 
* * *
 “Влюблённая собака”

У ног собакою лежу
И сапоги твои лижу
Я их люблю… Похоже
Они из “чистой” кожи.

Не торопись меня пинать
Вдруг обозлюсь? Как знать, как знать…
Коль дорога тебе нога
Не двигай с места сапога.
 
 
***
 Глупая ворона

Три девчонки, три открытых рта,
Три моих голодных воронёночка
Принесла вам нынче дурота
Финтифлюшку – кроху мотылёночка,

Червячка и то не заморить.
Извините вы ворону глупую .
Глупую, чего там говорить,
Вот сижу теперь – глазами лупаю.

Воронята, вам бы по куску
 Мяса сочного с горячей кровью,
Знаю, но уселась на суку
И кормлю, кормлю своей любовью.