Не такая, как все гл. 2

II
-Вера, ты невыносима! Ты можешь спокойно молчать и слушать, когда я пытаюсь поговорить с тобой?! Почему ты совсем не хочешь меня услышать? - мама Веры, Ольга Евгеньевна, кричала на дочь в истерике, а девушке было всё равно. Она благополучно пропускала мимо ушей всё, сказанное её матерью. Она стояла и делала вид, будто внимательно, с пониманием и сочувствием, слушает слова матери. А ведь когла-то Вера считала её самым родным человеком на всем белом свете. Многое изменилось в жизни этой маленькой, хрупкой девушки. В последнее время Вера стала часто раздражаться по пустякам, она плохо спала, мало ела. Порой ей казалось, что она больна, да и знакомые Ольги Евгеньевны советовали ей сводить дочь к врачу. "Уж очень она исхудала". Из-за своей раздражительности и нервозности Вера часто придиралась к матери из-за всяких мелочей. Да, за прошедшую неделю скандалы по пустякам стали повседневным явлением в этом доме. Хотя Вера сама доводила маму до исступления колкими замечаниями и язвительными ответами, она не ощущала своей вины и только пыталась больнее задеть за живое едкими словами. Ей казалось порой, что она совсем не любит мать. За то, что она не смогла жить с мужем и лишила Веру отца; за то, что вскормила и вырастила её одна и теперь называет девушку неблагодарной, упрекая в неискренности и равнодушии; за то, что никогда не позволила бы ей не то, что любить, даже думать о Викторе. Она была раздражена и печальна одновременно. Прошло ровно десять дней с тех пор, как бедная девушка последний раз видела ЕГО.
Дождливый июнь сменился не менее дождливым и пасмурным июлем. Неприятный моросящий, по-осеннему холодный дождь стучался в оконные стёкла, хлестал по лицу.
Вера, рассерженная и злая, выбежала из дома, даже не попрощавшись с матерью, оставив Ольгу Евгеньевну плачущую и подавленную, наедине с её мыслями. Девушка прикрыла за собой входную дверь и отправилась домой к своей лучшей подруге, Алёне, которая жила в пяти минутах ходьбы. Поднявшись на пятый этаж, Вера с остервенением принялась ломиться в дверь, стучала ногами, звонила. Никто не открывал. Тогда она закрыла лицо руками и, медленно осев на пол, заплакала. Она плакала так горько, так мучительно, что любой, кто услышал бы эти рыдания, вырывавшиеся, казалось, из потаённых глубин её существа, не смог бы сдержать слёз. Но не было никого, кто смог бы поддержать её в эту минуту. Время было раннее, около 10 часов утра, и все соседи Алёны уже ушли на работу. Так что Вере казалось, будто она совсем одна в этом тесном мирке, в плену обступивших её огромных белых стен и роскошных дверей с красивыми резными ручками. Они словно в страшном оскале скривили свои изящные рожицы и теперь смеются над ней, бедной, измученной, опустошенной. Вера настолько предалась этим мыслям, что даже не заметила, как подошедшая к ней девушка начала трясти её за плечо, непрерывно повторяя одно и то же:
-Вера, ты что? Солнышко моё, милая, вставай, вставай, идём! Ты меня ждёшь? бедная! - мягкий и нежный голос, хорошо знакомый Вере, заговорил вкрадчиво и по-детски искренне. Этот голос и пробудил Веру. Несомненно, он принадлежал Алёне.
Вера приоткрыла глаза: перед ней стояла девушка невысокого роста, довольно полная, но симпатичная, её спокойное, со сдвинутыми бровями лицо, всё же выдавало некоторое волнение. Алёна была на год старше Веры, и потому (и, надо сказать, не без основания) считала себя умнее.
Родилась Алёна в состоятельной семье, отец её занимался каким-то своим бизнесом, о котором Вера понятия не имела и даже не стремилась вникнуть. Её мать, Елена Николаевна, была домохозяйкой, поэтому всегда могла быть рядом с дочерью. Как Алёна терпит её весь день, Вера не представляла. Но, впрочем, лучшая подруга Веры была девушкой насколько доброй, настолько и легкомысленной. Она с радостью ввязывалась во все сомнительные предприятия, авантюры и неизменно была собой довольна. Как удавалось ей совмещать флегматичность, размеренность, инертность с веселостью и беззаботностью, не понимал никто. В прошлом году Алёна поступила в университет и начала изучать психологию, и, как говорили её однокурсники, подавала большие надежды. Но, нужно отметить, что Алёна хоть и имела обширный круг знакомых, предпочитала большим шумным компаниям общение с Верой. Что-то притягивало её в этой странной девушке, а может быть именно её странности и были так привлекательны для будущего психолога.
Алёна достала из сумки, висевшей на плече, небольшой ключ и, вставив его в замочную скважину, открыла дверь. Её мамы, Юлии Павловны, не было дома. Такое случалось нечасто. Обычно, когда Вера приходила к Алёне, её мама неизменно присутствовала при всех разговорах девушек, стараясь дать дельный совет или сказать своё веское слово. Но в большинстве случаев её реплики так и не доходили до их слуха. Алёна помогла Вере снять туфли - настолько беспомощна было девушка - и провела её на кухню. Раньше, когда Вера бывала в квартире Алёны, она не переставала восхищаться красотой и изысканностью, царившими в этом доме. Обои, краска, шторы были подобраны с таким вкусом, что Вере казалось, будто она попала во дворец. Комнаты представлялись светлыми даже в в мрачные сырые дни. А мебель располагалась так, что помещение казалось больше и просторнее.
-Итак, что случилось, рассказывай! - спросила Алёна, усадив Веру за огромный дубовый стол на кухне.
-Я пришла к тебе, потому что опять поссорилась с мамой. Больше мне идти некуда, но, если ты не желаешь меня видеть - я уйду,- со слезами на глазах пролепетала Вера.
-Слушай, успокойся сначала, ладно? Кофе будешь? - Вера кивнула. Алёна насыпала в голубые кофейные чашки по ложке кофе и, налив воды, подала Вере.
-А теперь рассказывай, что случилось на самом деле. Я же вижу, ты сама не своя. И это уже который день! Уже неделю ходишь, как в воду опущенная. Только не говори, что ты так мучаешься из-за этого своего учителя, не говори мне, прошу.
-Значит, я тебе ничего не скажу, - прошептала Вера. Кофе был горячий, и она, чтобы не обжечь пальцы постоянно перекладывала чашку из одной руки в другую. Таким образом, она настолько была увлечена этим занятием, что даже не поднимала глаз на подругу, когда они разговаривали.
-Ну, я так и думала! Так страдать, так мучиться из-за какого-то старого, уродливого мужика. Ну, это ладно. Но он ещё плюс ко всему женат, и дети у него есть! У вас нет будущего.
-Он не уродливый и не старый и прекрати его оскорблять. Я в конце концов, не просила тебя решать мои проблемы, и вообще, я сейчас уйду! - Вера чувствовала, как к горлу медленно подступает огромный тяжёлый ком, как на глазах выступают слёзы. - Что ты знаешь о нём, он лучше вас всех! Всех, слышишь, всех! - прокричала она и вновь зарыдала.
-Да я не спорю, так оно и есть, он лучше всех, он смысл всей жизни, луч света в тёмной царстве. Вот сколько ему лет? - Алёна была совершенно спокойна. Вера всегда поражалась, как её подруга может так долго хранить абсолютное спокойствие.
-Ему 41, кажется, да 41, в этом году будет 42.
-Вот видишь, ему уже 41 год, он слишком стар для тебя. Вот представь на какое-то время, что ты - его жена, а он - твой муж. Тебе 17 лет, а ему - 41. Представь даже, что он никогда до встречи с тобой не состоял в браке, и детей у него нет. Вот как будет развиваться ваша совместная жизнь?
-Мы обретём своё счастье.
-И всё? Ну я ещё допускаю, что любовь ваша будет длится год, два, даже три года, но не вечно. Быт разрушает любовь. Пойми, с годами ты будешь только взрослеть, а он - стареть. Пройдёт десять лет, ты молода и свежа. Пройдёт двадцать лет, ты всё ещё полна сил. пройдёт, наконец, тридцать лет, тебе будет 47 лет, ты ещё сможешь создать новую семью, а он к тому времени станет старым и беспомощным стариком. Он будет жалок, и кроме отвращения ты к нему не будешь испытывать никаких чувств. К тому же, наверняка, у него есть вредные привычки, которые сначала будут просто неприятны, а со временем станут невыносимыми.
-Я слишком хорошо знаю его, поэтому его привычки, недостатки и прочая ерунда не станут для меня открытием.
-Ну вот скажи мне, что, вот что именно так тебя в нём привлекает? Неужели он настолько хорош собой? Я его видела - обыкновенный, совершенно обыкновенный, ничего особенного. Он богат, знаменит, талантлив? Чем, чем он тебя так привлёк?
-Какая тебе разница?
-Ты знаешь, в Англии считается дурным тоном отвечать вопросом на вопрос. Мне просто интересно: что такая красивая девушка, как ты, нашла в таком убогом существе, как он?
-Лена, прекрати наконец, его оскорблять, он не убогий, - обиженно произнесла Вера
-И это - всё, что ты можешь сказать в ответ? Он не убогий, - передразнила Алёна, - он не убогий! Ну хорошо, пусть так.
_Лена, понимаешь, он хороший учитель, хороший человек, мы с ним много общались после уроков, поэтому я могу судить, какой он.
-Не смеши меня, ты любишь его, как мужчину, а не как учителя. Так в чём проблема? Вспомни, как зародилась твоя любовь к нему. Я понимаю, ты личность незаурядная, тебе нужно выделиться из толпы, поэтому сверстники для тебя не привлекательны. Но, действительно, всё парни в этом возрасте неприятны, я с тобой согласна. Но и ты согласись со мной, он не единственный мужчина на земле, чтобы так из-за него убиваться. Что-то такое случилось, произошло, и ты вдруг полюбила его? Вспомни день, час минуту, когда между ним и тобой пробежала искра, и чувство вдруг вспыхнуло. Вспомни. Может быть, если мы найдём причину твоей привязанности к нему, то сможем устранить и последствия.
-Я очень хорошо помню этот день. Это было давно, так давно, что стоило бы забыть, но я почему-то храню это воспоминание, как самое дорогое, что есть у меня. Я тогда училась в седьмом классе. Думаю, стоит рассказать всё по порядку.
Бесстрастный взгляд Алёны вдруг загорелся странным огнём, в её глазах читался интерес. Она села в кресло, поджав под себя ноги, в предвкушении долгого и увлекательного рассказа. При этом девушка вся подалась вперёд, чтобы ненароком не пропустить ни единого слова. А Вера тем временем продолжала. Казалось, она с головой погрузилась в воспоминания и уже не замечала того, что происходит вокруг.
-Я всегда была девочкой застенчивой и робкой, а своего учителя истории, Виктора Александровича, я боялась больше других учителей. Хотя он не был строгим, при мысли о нём, при одном его взгляде, невзначай брошенном на меня, всё моё существо холодело, теряло внутреннюю защиту, я становилась слабой и скованной. Движения в эти минуты давались мне с трудом, говорить я не могла вовсе. И вот однажды случилось так, что мне пришлось остаться с ним наедине, прийти к нему после уроков. Не помню, почему, но это произошло по моей вине. Думаю, не нужно говорить, как я не хотела идти к нему. Непонятный страх сковывал меня; будто невидимые цепи оплели мои руки, ноги. Я не могла в тот день думать ни о чём и ни о ком, кроме него. Но это были страшные мысли. Страшны они были тем, что я не знала, чего боюсь. Есть люди, которые боятся высоты, темноты, закрытого пространства. Но они всегда знают, чего им опасаться, остерегаться, они знают, от чего бежать. Если ты боишься высоты, не стоит летать в самолётах, если темнота страшит тебя - включи свет, зажги свечу, и кошмар растворится, уйдёт так же, как пришёл. Я же не могла понять, чем вызван мой внезапный ужас, мне кажется, так животные боятся грозы, когда безотчётный страх проникает во все потаённые уголки твоего сознания, леденеют руки, а на лбу выступают капли холодного пота. Так я боялась его. А между тем, шестой урок в тот день подходил к концу, и с каждой минутой моя пытка становилась всё ужаснее, всё невыносимее. Наконец, прозвенел звонок. Я взяла свои вещи. О! Как велик был соблазн убежать домой, зарыться в подушки, одеяла, чтобы только не чувствовать больше этого кошмарного холода во всём теле.
Каждый шаг отдавался болью в ногах, но, не в силах противится року, я подошла к кабинету, к его кабинету, и постучала. Из-за двери раздался голос, его голос, просивший войти. Я открыла дверь, попыталась улыбнуться ему. Но, наверное, моя улыбка была настолько неестественной, настолько вымученной, что он даже поинтересовался, не случилось ли чего. Я не ответила. Затем я села за парту, напротив него. Он посмотрел на меня. Казалось, это будет длиться вечно. Я не могла отвести взгляда. В это мгновение все мои внутренности совершали какой-то неимоверный кульбит, перед глазами всё плыло. Я видела его, как в тумане, он что-то говорил, на лице его читалась неподдельная тревога, но я не слышала его слов, не знала, чем омрачены черты его лица. Внезапно всё пропало. Я пришла в себя на какой-то белой кровати. Надо мной склонились два человека: наша мед. сестра и он. Он был так нежен со мной, так заботлив. Он даже проводил меня до дома, хоть я и противилась этому, и на пороге подъезда поцеловал меня, как отец, а мне так хотелось назвать его "папой".
Но с тех пор я больше не чувствовала страха, когда он проходил мимо или смотрел на меня, я больше не испытывала ненависти к нему. Повзрослев, я исследовала все глубины своей души, я поняла, что моё неприятие его было искажённой любовью. Слабое всегда тянется к сильному. Я - девушка, а он для меня воплощение абсолютной мужественности. Даже, если в действительности это не так - ничто уже не сможет в моём сознании затмить то яркое, сильное впечатление о нём. Вот, кажется, и всё.
С минуту девушки сидели молча, глядя друг на друга. Алёна, будучи сентиментальной, еле сдерживала слёзы. Ей было искренне жаль подругу.
-Послушай, Вера, то, что ты рассказала, это, это... Я даже не знаю, как сказать, понимаешь, это очень, просто очень важно. Мы-то все думали, что ты немного сумасшедшая, ну, пойми правильно, такая талантливая девушка, умная, не похожая на других, и, естественно, повёрнутая на своём. Но на самом деле всё не так, не так просто.
-Я знаю, что вы все обо мне думали, но мне на это, по сути, наплевать. Есть только один человек, который мне по-настоящему дорог, и только он может требовать что-то от меня. Мнение всех остальные для меня не важны. Между мной и окружающими - высокая, непроницаемая стена, поэтому мы не можем докричаться друг до друга. Я уже пожалела, что рассказала тебе всё это. Никто не может меня понять - Вера отвернулась от Алёны, в этот миг она действительно думала, что ненавидит подругу, а ещё она искренне жалела о том, что всё ей рассказала. Алёна ещё хотела ей что-то возразить, но внезапно девушки услышали непонятные, глухие шорохи в коридоре. Подруги посмотрели друг на друга, в глазах обеих читался испуг. Алёна медленно встала и, видимо, набравшись смелости, негромко крикнула:
-Кто здесь?
-Это я, Алёна, всё нормально! - то был голос её матери. Вера подумала, что Елена Николаевна слышала бОльшую часть их разговора, и тогда ей стало жутко и невыносимо больно. Мысль о том, что кто-то ещё смог проникнуть в её страшную тайну, доставляла Вере нестерпимые страдания. "Неужели она всё слышала?" - как заворожённая повторяла девушка -"неужели она всё слышала?!"