Музыкант

Не вините его. Он не сам,
Обучившись игре на рояле,
Выбирал дорогой ресторан,
Чтоб хоть где-то играть позволяли.

Он мечтал о сиянии свеч,
О высоких концертных залах,
Своей публике сердце зажечь
Искрой звучных сонат и хоралов.

Он играет. И пальцы бегут,
Словно девушку, клавиши гладя…
Но бесстрастные лица жуют
За шампанским зефир в шоколаде.

Он играет, как бог! Он дрожит,
Бредя страстью тонов черно-белых.
Его дух в звездной выси парит,
И рояль тает в пальцах умелых.

Затихает пассаж. Все нежнее
Извлекается дивный мотив…
Руки-крылья так бережно-смелы…
Он играет, про все позабыв.

Про бездушных людей за столами,
Про изысканность блюд и питья,
Про дородных господ с кошельками,
Что с сочувствием лживым глядят.

И не смейте судить его строго,
Что с такой музыкальной душой
Завела его жизни дорога не в сердца,
А в желудок людской.

Он горел, молодой, окрыленный,
Но был беден, незнатен и тих.
А в кругах знатоков «просвещенных»
Никогда не оценят таких.

Он был вынужден, чтоб выживать,
Распроститься с надеждами детства,
И талантом своим торговать,
Дополненьем к обеду смотреться.

Сердце рвется на части в тоске.
Слезы ярче огней ресторанных.
Он один. Он не понят никем
В этой массе оглохших и пьяных.

Но лишь крышку откроет, садясь,
Бросит гамму, проверив звучанье,
И с души моей сходит вся грязь.
Я смотрю в восхищенном молчанье.

Шуберт, Моцарт, Бетховен и Григ…
Всплески, волны, огни на бокалах.
Весь он будто к роялю приник…
Я сгораю в искристом накале!..

Звезды жарче! Взрывается ночь
Поцелуями пальцев и клавиш!
Они вместе – другие все прочь!
Боже мой! Как ты, милый, играешь!..

Но уж близок конец. Он устал.
Тихо тлеет адажио чудо…
Не вините его. Он не знал,
Что нам вытеснит сердце желудок.

23.08.05г.