В этом мягком, уютном кресле...

В этом мягком, уютном кресле
Ты сидела тогда до зари.
Ветер тихо ласкал занавески,
Как когда-то руки твои.

Замирая от сердца ударов,
Равнодушно смотрела в окно.
На террасе ротвейлер выл старый,
Мрачно глядя в небесное дно.

Но тебе его вои не слЫшны:
Ты застыла в прошлом навек.
И по комнате бегали мыши,
Не поняв, что в ней человек.

На глазах уже высохли слёзы,
И в душей твоей слёз уже нет.
Их впитали ветки мимозы
И назойливый дым сигарет.

Свет луны карабкался робко
По страницам разбросанных книг.
Твоего коснувшись вдруг бока,
Побледнел и словно поник.

Но ожил на спине пианино,
Закружив статуэткой юлой.
Ты подумала: «Та балерина» -
Что-то в сердце кольнуло иглой.

И ты вспомнила вечер ненастный
И сухие губы его.
Говорил он всё просто и ясно,
Но не слышала ты ничего.

А когда поняла: расставанье –
Ты упала грудью вперёд,
Зацепив руками нечаянно
Балерину. На тот Новый год

Он тебе подарил её, зная,
Как ты любишь немецкий фарфор.
А теперь, скатившись по краю,
Она тихо упала на пол.

Он ушёл – чужой и холодный.
Ты осталась безмолвно лежать,
Проживая в минуту все годы,
Что была с ним: те долгие пять.

А затем подняла статуэтку
И не смела с места сойти:
От паденья даже и метки
Не осталось у ней на груди.

Через день ты уехала в Канны.
Пролетело года уж три.
Но ты помнишь, будто недавно
Ты сидела всю ночь до зари…