Моя жизнь дома и в хоре синагоги

Вот уже семнадцать лет ваш покорный слуга подвизается на ниве еврейской музыки. Мужской хор Московской хоральной синагоги, хор Академии канторского искусства, снова хор синагоги... И, конечно, забавные истории…

Увы, далеко не все из них уместны в так называемом «приличном» обществе. И не всегда профессиональный юмор понятен человеку без музыкального образования. Но кое-что у нас для вас имеется.

I.
Множество «приколов» хора синагоги связано с Сергеем Власовым. Он уже давно не работает с нами, живет в Германии, но память о нем…

Следующая история связана с превращением Сергея в еврея. Поясню: хор Московской синагоги — высококлассный коллектив, с самого начала существования пропагандирующий еврейскую литургику, народную музыку, классику, — и потому качество исполнения важнее «кошерного» национального состава. Сергей решил последовать совету нашего праотца Авраама исключительно по медицинским показаниям. Незадолго до того аналогичную операцию проделывали надо мной.

Уже на третий день я приковылял на репетицию — предстояли американские гастроли, работы было много. «Старикан» (прозвище Сергея еще со времен учебы в Гнесинке) спросил:

— Ну как?
— Нормально. Сделали под общим наркозом. На следующий день — перевязка. Сняли повязку, медсестра взяла тампон с йодом, обработала.

Сергей побледнел и, заикаясь, произнес:
От-тец, а м-можно йодом — п-под местным наркозом?

II.
История рассказана Марком Смирновым. Прекрасный джазовый пианист и певец, он много лет работал в хоре, затем (вместе с младшим братом Юрием) — возглавлял группу «Cool and Jazzy». Сейчас у него какой-то коммерческий проект…

Главный герой — вновь Старикан. Во время очередных американских гастролей (в начале 1990-х) он отправился в автомагазин купить запчасти для легендарного зеленого «Вольво». Эта машина прошла огонь, воду и медные трубы, а также переход от планового хозяйства к рыночным отношениям.

Старикан, как ясно из предыдущего сюжета, прилично заикался. В автолавке торговал здоровенный и, видимо, не очень сообразительный афроамериканец.

Старикан на ломаном английском пытался объяснить, что ему нужно.
— M-motor, understand? (Мотор, понимаешь)?
— Understand
— К-капля… Марик, как будет «капля»?
— Drop.
— Ну, m-motor,— drop-drop, drop-drop, don’t течь (не течет)! Understand?
— No!
— Ну, что «no!!» M-motor, understand?

И так далее, примерно полчаса. У Марка от смеха свело живот. На прощание Старикан сказал:
— Отцы, н-ну мы с-сюда еще… come back (вернемся).

III.
В хоре работал Владик Васильковский — большой и грузный мужчина слегка за тридцать. Он сменил массу профессий, жил в разных городах Советского Союза. У Владика было несколько особенностей. Во-первых, он был до крайности любвеобилен и циничен. Не скрою, иногда я ему завидовал. В то время (1990 — 1991 годы) праздничные службы в Московской хоральной синагоге проходили при большом стечении народа. Причем это были преимущественно светские евреи, которые попали в синагогу на волне «перестроечного» любопытства; многие — по дороге в «колбасную репатриацию». Соответственно, и относились к этому как к хорошей тусовке. Опять же, ночных клубов не было, а молодые евреи и еврейки были. Они знакомились на знаменитой «горке» в Большом Спасоглинищевском переулке, тогда еще — улице Архипова. Выходящий из синагоги мало-мальски приятный молодой мужчина шел «сквозь строй» мам и бабушек, интимно шептавших: «Молодой человек, вы не женаты? У меня такая дочка (внучка, племянница)!..»

Но я отвлекся. Так вот, народу было много. Владик прятал в нотах записную книжку. Во время службы, когда я смотрел на дирижера, Владик стрелял глазами на балкон, — «просматривал библиотечный фонд». Как-то раз, закрыв записную книжку, он сказал: «Надо бы обновить библиотечный фонд».

Вторая особенность Владика — способность хорошенько приврать. Я знал, как минимум, пять-шесть «подлинных» историй его жизни, каждая из которых не просто была правдоподобна, — претендовала на исключительность.

Наконец, Владик был клептоманом. В какой-то момент жизни он познакомился с разведенной женщиной Ольгой, в которую страшно влюбился. С тех пор все, что удавалось приватизировать, шло ее сыну Дениску. На гастролях в Испании Владик умудрился «перепереть» для Дениска огромную позолоченную урну, стоявшую в вестибюле гостинице. Он запихнул ее в необъятный чемодан, — из тех, что входили у нас в моду в 1990-е; кажется, в таком чемодане поместился бы средних размеров слон.

С Владиком происходили странные истории. Один раз он даже был на грани жизни и смерти… Но сейчас он, почти по Жванецкому,— нет, не «официантом в Лондоне» — «шерифом в Америке!» Или уже не шерифом? То ли оперным антрепренером (из артистического резюме ясно, что "три тенора" Владику в подметки не годятся), то ли машинами торгует. Но - продолжая Жванецкого, - кажется, не жалеет…

(Опубликовано в челябинском журнале «Кэрэн» («Луч»), 2003).

ПРИМЕЧАНИЕ 2007 года

Автор сознательно не редактировал текст четырехлетней давности, ограничившись лишь косметической правкой (некоторых дат, событий).