Небесная баллада

Я жил на стыке города и неба,
и небом был пропитан потолок,
и фрески проступали полуслепо,
как бы оттуда рисовал их Бог…

Я жил на грани… В амальгамах звона
капель дрожала пред небытием.
С небесного, лучистого амвона
лился рассказ про зимний Вифлеем.

Небесный паводок в начале Водолея
торопит солнце разгореться вновь,
и зажигается еще светлее
закатов зимних тающая кровь.

Опять живу на грани песнопений.
Я принят в город новый – Синеград.
Не человеком – тающим растеньем
я растворяюсь в масле для лампад.

Ты знаешь, Смерть страшна утратой звука…
Она их ловит сумрачным плащом.
Порою думаю, что облака – разлуку
сулят не только плачущим дождем.

Так горько… Но Звезда превозмогает
оковы полупризрачные, - вдруг
она сквозь мглу земное проницает.
и взгляд ее непостижим, как друг.

Да что там! оставляю ухищренья.
Чем проще, тем прозрачнее душа.
А как еще за вереницей теней
подняться в суть, над хаосом кружа?

Баллада непомерных измерений
предстанет, метафизику дробя.
Смерть уступает Жизни, на колени
склоняясь, бесконечность возлюбя.

Оставим смерть. Бесхитростна и мнима,
она растает в пламени свечи.
А мы – стремглав перенесемся мимо
ее обид и тающей ночи.

Есть только синь! Нет в мире зазеркалья.
Пред Вечностью распахнутой, вдвоем,
два Ангела кружатся в день познанья
над мыслью сей, пронзившей окоем.

Да! Небо глухо, траурно и слепо
тому, кто мир на части раздробил.
«Земная жизнь мгновенна и нелепа», -
он заклинает, расточая пыл.

Я вне событий. Я ему не верю.
Да и кого судить мне в этот час?
Небесные загадочные звери
по потолку проходят, мимо нас.

Еще не б е р е г, но близки открытья
столетий и неведомых глубин.
Помилуй, Бог! Со мною лишь наитье.
Земля мала.
А я во тьме – един?..

Эпилог

Балладу сна перелистаем:
чем сны отличны от живых?
В них без труда мы наверстаем
пропавший день, утихший стих.

И я, чтоб не казаться странным,
перетекаю в потолок,
и все становится стеклянным –
такими нас провидит Бог.

11 октября 1998