Прощай

 Эффект Дионисия в риторических анахронизмах классического коллапса флуктуировал эмпирическим апломбом андрофобного шовинизма. Он почувствовал, как мягкий рот сомкнулся вокруг его гениталий и стал погружаться в забытье, продолжая выманивать клейкую жидкость из застенчивой расщелины партнерши. Жертву застают за публичной мастурбацией. Я был пьян и экзальтирован, как жрец Вакха. Я могу часами говорить о бессознательном с деревенским тупицей, роняя из карманов спасательные круги утонувших. И вот нутро взорвалось рвотой. Мышцы расслабляются и сокращаются. После пятницы мы в ней больше не нуждаемся. Прекрасно, доктор -симптомов достаточно. Космический корабль с Иисусом Христом на борту резонировал в луже нечистот старушечьей кухни, коррелируя эксцентричной казуистикой. Газовые камеры суфлерских будок грешили профанацией тиражируемых изданий фундаментального холокоста. Сорванные афиши гносеологического солипсизма въедались в режим комендантского часа, тусклого, как реверс медали отважного эмиссара. Она была такой мягкой. Я чувствовал себя господином комнаты ненужных вещей. Дохлые стены ее угодий придавали сил моему мальчику. Ревела, как безумная. Дура. И даже более того. Я помню, что-то было интересное в том, что ты говорила: «У тебя капает. Ты меня доконаешь», -на что я, с присущей мне блистательностью ума и мудростью, сказал: «Это правда?»
- «Да это правда». Молодые ночи будут нам вечно благодарны за наши бредни напролет. Крыши домов трещат на зубах экспедитора и стекают плавной семенной жидкостью в ангары твоих террористических объятий. Я хочу влить себя в тебя до последней капли, до последней мысли, но, глядя на столовое серебро после визита клептомана, ты снова захочешь раздеть меня под пьяное чирканье спичек. Если ты найдешь мою кожу, надень ее на себя. Прощай.