Раб

Одну её так мог любить:
Так безгранично и надёжно,
Так страстно, сильно, осторожно,
Так нежно, искренне, без страха,
Что лёг бездумно бы на плаху,
Лишь ей родимой угодить.
Он целовать хотел ей ножки
И прикасаться к коже рук.
Побыть с ней рядышком немножко,
С прекрасной дикой чёрной кошкой,
Чтоб только слышать сердца стук.
Но сердце было камнем грубым,
И не стучало так давно,
Всё было ею решено…
Он знал и понимал, как будто,
Но всё терпел и всё любил,
И был послушным ей рабом.
Когда она с другим делила
Постель свою, и тихий стон
Их чуткий слух его ловил,
Он предан был, её любил.
Когда она ему грубила,
Кричала, уходила вон,
Когда б другому не хватило
Ни выдержки, ни духу, силы,
Был смирным ей одной рабом.
Пусть бился в страшных горя муках,
Но укрывал, как от дождя
От одиночества и скуки
Её, так жертвенно любя.
Он не скрывал своей надежды,
Желаний всё же постыдясь,
Он жил одною ей, как прежде,
Но быть уже с ней не стремясь.
Наверное, устал, привык,
Наверно, что-то доконало:
Как-будто вырван был язык,
Как будто ничего не стало.
Он замолчал навеки вечно,
И перестал смотреть ей вслед,
И самолюбия увечье
Вдруг заболело горьким «Нет».
Покинута была она,
Как раб когда-то госпожою.
Теперь замолкла вдруг сама,
И осознанье, что одна,
Вдруг стало ясно над душою.
Слеза скупая пала вниз
И горячо щеку кольнула.
Она отчаялась: «Вернись!».
В ответ лишь холодом подуло.
 (15 марта 2007)