Письмо

Устала душа от ночей ослепительно-чёрных...
Не знал, что такое возможно: душе – и устать,
Но вот я с тобою – сомненья, как крылья, покорны,
Но вот без тебя – и без крыльев уже не летать.

Да, да... Я смешон в этих горьких и странных исканьях,
Ты вправе смеяться, а впрочем, права и во всём,
И мне не разгладить былого морщинки-страданья,
Чтоб после уже никогда не спросить ни о чём.

Да... Каждая встреча выносит нас в мир обновлённый:
Что было – забыто, что будет – прозрачная мгла...
Но часто ловлю на себе я твой взгляд удивлённый,
В нём мало огня, оттого ли, что много тепла?!

Но часто, поверь мне, я после себя упрекаю
За то, что улыбку твою для тебя берегу,
И всё оттого, что к разлукам давно привыкаю,
И всё оттого, что привыкнуть никак не могу.

Ты знаешь, конечно, что я не такой нехороший,
Чтоб пеплом былого тебя сгоряча упрекнуть,
Но в мире твоём всё же был до сих пор лишь прохожим,
И кто мне ответит, смогу ли я в нём отдохнуть.

Кто скажет, как долго захочешь остаться ты рядом,
А сам я не стану ломиться в закрытую дверь,
А сам попрошу, что жалеть меня только не надо,
Ведь жалостью ранят больнее, чем пулей, поверь.

Я всё дописал здесь... А ты – не терзайся заботой...
А впрочем, не всё, но мне этот не ведом предел,
Где б я ни хотел рассказать тебе важное что-то,
Где снова о том же – опять ничего не успел.