Ташаккур, бесяр ташаккур

Ташаккур, бесяр ташаккур.
(Рандеву на Оксу)

 Из цикла: Армейские истории.

 Посвящается Рябову Алексею Ивановичу.

 От кишлака Мургаб до горной тропки нас подбросил БТР. Нас – это четырех бойцов-разведчиков. Вернее обстрелянных бойцов только три. Командир в этот раз молоденький «литеха», совсем еще зеленый. Для него это первое задание. Какой из него боец? Скорее всего – никакой. Я вообще его в первый раз сегодня увидел. Отряд разношерстный. С Андрюхой-радистом мы тоже только второй раз идем на задание. В тот последний рейд обошлось без стычек, поэтому и не знаю, каков он в деле. Лучше бы, конечно, обойтись без боя. С Ренатом мы уже полтора года вместе служим. В специальной учебке, представьте, и то, в одном взводе были. Даже спали на одной двухъярусной кровати: я сверху, он снизу. Подружились за полтора года. Я бы пошел с ним в разведку. Он бы со мной – тоже. Вот и идем.
 Лейтенант представился Алексеем. Мой ровесник. Я поздно в армию призвался. Техникум, институт до второго курса. Забрали меня почти в двадцать один год. Осталось пять месяцев служить. Черт, устал уже по горам лазить. Капитан меня вчера перед заданием инструктировал: мол, если что, принимай командование на себя. В крайнем случае у вас два пути отхода, куда может сесть «вертушка». Основное место в извилине речки Оксу, там хорошая площадка. Запасное, в самом крайнем случае, с другой стороны хребта. Оно подальше и менее удобное. Стас, помогай, подсказывай Леше. Он, судя по характеристике из училища, парень нормальный. Мастер спорта по самбо.
 Борец, блин. Нас когда в учебке построили в первый раз перед занятием по рукопашному бою, прапорщик стек (кличка такая) сказал выйти из строя тем, кто до армии занимался какими-либо единоборствами. Таких боксеров да самбистов насчиталось десять человек. Он им объявил, что учить их не будет. Бесполезно. Мол, все их ранее полученные навыки рукопашного боя только вредны. Их уже не искоренить. Бой - это один, два удара. Все, что больше – драка или возня. Убьют раньше, чем успеешь в красивую стойку встать. А «литеха» самбист. Самооборона без оружия. Боевое самбо эффективнее, но тоже не то. Это тебе не алкоголиков в «канарейку» запихивать. Эх, мать. Только и остается, про себя ругаться. Лучше бы прапора, какого-нибудь опытного «зубра» дали.
 Ренатик - с обычным автоматом, а я со своей любимой трехлинеечкой. Полюбил я ее. Безотказная игрушка. Мне из-за нее даже кличку дали: Стасик Мосин. Или просто Мосин. У лейтенанта и радиста автоматы со складывающим прикладом. Рожки по два изолентой соединены. Экипировались. Пижоны.У меня обоймы стандартные, на пять патронов. Одна обойма, естественно, в винтовке, а шесть других на груди, я для них специальные карманы сшил. Итого тридцать пять. Неплохо. Самое главное, чтобы не пригодились. Задача у нас в этот раз не воевать, а огонь корректировать. Литеха будет наводить, Андрюха по рации передавать, а мы с Ренатиком так, на всякий случай. Если что, будем прикрывать.
 Смеркалось. Звук БТРа затих. Звенящая тишина. Лейтенант нас построил. Попрыгал сам. Заставил попрыгать нас. Детский сад! Наверное, у него любимый фильм «В зоне особого внимания». Бряцать у нас нечему. В горах больше шума от камушков, которые по склону из-под ног скатываются. Поэтому нужно смотреть, куда ногу ставишь. Не только, чтобы не упасть, а чтобы и не нашуметь. Мы трое в импортных кроссовках, а летеха, дурачок, в десантных ботинках. Я же говорю, самбист. Куда командование смотрело? Он же в них сопреет, да и склон в них не чувствуешь абсолютно. Мама дорогая. Я их только сейчас заметил. Беда, просто беда. Двинулись. Я со своим «верхним» чутьем впереди, а они в двадцати метрах сзади меня.
 Пока еще видно. Через часик сделаем привал, а потом оденем приборы ночного видения. К утру должны быть на высоте пятнадцать семьдесят два. Место там удобное, судя по аэрофотосъемке. На самой верхушке небольшая «зеленка», не весть как там выросшая. Скорее всего, наверху есть небольшая впадина, в которую собирается талая и дождевая вода. Судя по снимкам, забраться туда можно только с двух сторон. С той, которой мы идем и с Юга. С восточной и западной стороны почти отвесные стены. Мы будем смотреть на запад, там где течет в ущелье речка Оксу. Речка странная, то почти равнинная, то настоящая горная, бурная река. Она потом и по нашей территории течет, только называется по-другому, также как и кишлак – Мургаб. Далее она, по-моему, вливается в Бартангу.
 Привал. Сделал замечание лейтенанту. Неаккуратно он ногу на склон ставит. Неаккуратно. Один шума делает, как взвод первогодок. Надулся. А что делать? Правда глаза режет. Если при свете так шумит, то в темноте вообще свалиться в пропасть может. Вот напасть, как снег на голову. Послал бог новичка. Вернее не бог, а наше мудрое командование. Их тоже понять можно. Каждый офицер на счету. Их «духи» выводят из строя даже чаще рядовых. Специально за ними охоту ведут. Командиры, наверное, подумали, что пускай в первый раз для него будет простая прогулка по горам. Без прямого контакта. Посмотреть на бой издалека. Засечь откуда духи стреляют. Да и огонь наших минометных установок подкорректировать. А может быть даже и «вертушек».
 Поспали два часа. Надели приборы ночного видения. Пошли дальше, как лунатики. Минут пятнадцать к прибору привыкаешь. Он слегка увеличивает. Иногда складывается впечатление, что камень прямо перед тобой, а он на самом деле, он метрах в пяти. Может я и преувеличиваю. Отдельно лежащие камни выглядят очень рельефными. С одной стороны солнце прогрело их сильнее, поэтому они такие контрастные. Часа два еще в темноте топать. Нужно придти до рассвета и замаскироваться. Потом уже и поспать часа два можно. Но сначала дойти.
 Как он громко топает. Весь Афганистан сейчас разбудит. Грохот, упал Леша. Хорошо не в пропасть, а перед собой. Но все равно, громко, как мешок с железками. Маленький, но шумный. Самбист, блин. Сгруппироваться не может. Слышу условный сигнал. Что случилось? Возвращаюсь. Ногу свело у лейтенанта. Лежит, корчится. Кричать нельзя. Ренат тянет ему носок от себя. Привал. Смотрю, отпустила судорога. Спрашиваю его: «Какой размер ботинок?» Ага, сорок второй. Предлагаю Ренату поменяться с лейтенантом обувкой. У меня ведь сорок третий, а у Ренатика, я знаю точно, сорок второй. Не повезло ему. А что делать? В темноте не вижу, но чувствую, как надулся мой приятель. Я всегда чувствую. А сейчас еще и слышу. Сидит, сопит. На татарском языке про себя ругается.
 Все равно, дуйся, не дуйся, а нужно меняться. Иначе мы потеряем лейтенанта. Это только альпинисты в связках по горам ползают. У нас в разведке по-другому. Если сорвался, твои проблемы. Падай один и молча. Нечего за собой всех тянуть. Боевую задачу никто не отменял. Переобулись. Подкалываю лейтенанта, мол, попрыгай. Легче прыгать? Послал на три буквы. Это хорошо. Пускай обозлится. Это силы придает. Ему сейчас подобный допинг в самый раз, а то уже спотыкаться на ровном месте начал. Прикурили, как старые разведчики. (В темноте, когда прикуриваешь, на язычок пламени и кончик сигареты, нужно смотреть одним глазом. Когда пламя погаснет, открываешь второй глаз и нормально видишь в темноте). Сигареты в кулаке держим, чтобы угольками красными не светить на всю округу. Пока курим, объясняю в теории, как нужно ходить по горам, чтобы не уставать. Есть своя специфика. Сейчас расскажу.
 Если идешь вверх по склону, шаг должен быть короткий, а стопы необходимо ставить под углом сорок пять градусов. Чем круче склон, тем короче шаг. Чтобы не уставали ноги, нужно чередовать, сначала левым плечом вперед идешь, потом правым. Чем короче шаг, тем чаще переставляешь ноги, чтобы поддерживать одну и ту же скорость. При спуске немного по-другому. Идешь вниз почти боком. При этом шаги делаешь приставные, почти без заступа. Ноги в коленях никогда нельзя выпрямлять полностью. Так лучше склон чувствуешь. И тоже, как и вверх, нужно чередовать спуск либо правым, либо левым плечом вперед. Вот в принципе и все. Довольно просто. В теории просто. Нужна еще тренировка постоянная. Тогда все на «автомате» получается.
 Я опять впереди. Последний спуск. А Ренатик молодец. Несмотря на лейтенантские ботинки, почти не слышно его. Все-таки класс есть класс. Слышно только, как Леша сопит. Вот конь. Ладно, потом ему выскажу все, что о нем думаю. Потом выскажу, а то затюкаю окончательно. Ему еще работать нужно. Интересно, все же, как он в бою себя будет вести? Лучше бы обойтись. Что у нас там со временем? Понятно. В графике. По бокам зеленка, под ногами кое-где стала появляться трава. Скоро мост через Оксу. Я через него месяц назад проходил. Лет триста ему, наверное. С одной аркой. Выложен из большущих камней. Река в этом месте узкая и бурная, с приличным перепадом. Без моста не перейти. Кольнуло затылок. Это означает - внимание. Подал условный сигнал, похожий на цикаду. Замираю. Вроде тихо. Ребята тоже замерли.
 Осторожно крадусь на цыпочках. Стоп. Чувствую, правая штанина чего-то коснулась. Нагибаюсь. Точно, так и есть. Растяжка. Мина или сигнальная ракета? И то и другое плохо. Включаю инфракрасный фонарик с узким лучом света. Вот она, моя хорошая. Ели уловимая в траве ниточка. Подзываю ребят. Разминировать времени нет. Показываю, как перешагивать. Из опыта знаю, следом должна идти вторая. Точно, вот и вторая проволока. Переступаем через вторую, идем дальше. Кто же тут нагадил? Может и наши. Все бывает. Уже слышна речка. Скоро мост. Показываю рукой всем стоять. Иду один. Сунул руку в петлю ножа. На всякий случай. Прошел. Все чисто.
 Последний подъем. На верху и есть высота пятнадцать семьдесят два. Уклон приличный. Даже мне трудно карабкаться. Сбоку почти отвесная пропасть. Светает. Снимаем приборы ночного видения. Курим. Глаза привыкают к рассвету. Снова карабкаемся. Сердце сейчас выскочит наружу. Блин. Когда же подъем кончится? Похоже, никогда. Дошли. Лейтенант, обессиленный, сел на камень. Радист тоже. Его можно понять. Рация семнадцать килограмм весит. Прилично. А что делать? Пока они отдыхают, мы с Ренатом, почти ползком, осматриваем место нашей засады. Удобное место. С южной стороны подъем более пологий, чем тот, по которому мы карабкались. С двух других сторон пропасть. Первый лучик солнышка. Тишина.
 Лейтенант и радист легли рядом, а мы от них с двух сторон чуть поодаль. Я взял на себя южный склон, более просматриваемый, а Ренат тот, по которому мы залезли. Это и правильно. Я со своей трехлинейкой могу километр в горах запросто держать, а ему с «АК» только в «зеленке» строчить. У каждого по четыре Ф-1. Вещь в горах очень полезная. У меня еще две рукавицы патронов россыпью. Мало ли что. Вот и все. Можно сухариками похрустеть и часик поспать. Потом нужно будет смотреть в оба. Решили начать наблюдение с семи часов. Колона пойдет в десять. Если на нее не нападут, обратно она пройдет мимо нас примерно в шестнадцать часов. Все. Отбой. Сначала сплю я, потом Ренат.
 Лег на правый бок чтобы, не дай бог, не захрапеть. Усталость во всем теле. Спать, спать, спать. Так притомился, что даже настраивать на сон себя не нужно. Засну, как убитый. Камень стал подо мной мягкий, а я почти невесомый. Долгожданное забвение. Я уже плыву во сне. В последнее время мои сны монотематические. Про мирную жизнь. Про карельские озера. Про рыбалку. Про красивых женщин. Хотя, не так уж и много у меня девушек до армии было. Я все время пытаюсь вспомнить, кто же из них мне каждый раз снится. Причем, всегда одна и та же. Вернее образ один и тот же. А кто именно, не могу понять. Сны хоть и эротические, но какие-то возвышенные. Некое платоническое воздыхательное созерцание и никаких действий.
 Мои сновидения похожи на цветные клипы. Каждый клип, как отдельный эротический сеанс: вот я держу ее за руку. Мы идем вместе с ней по набережной. Белая ночь. Бесшумно скользят по Неве большие пароходы. Ладошка маленькая и теплая. Мой указательный палец между ее мизинцем и безымянным пальцем. Так удобнее держать. Легкое светлое платье до колен свободно развевается от малейшего дуновения ветра. Плечи открыты. Ей немного зябко. Я вижу, как ее голые руки покрылась маленькими мурашками. Снимаю с себя рубаху и накидываю ей на плечи. Сам иду в белой майке. Хочу ее при этом обнять рукой, но никак не решаюсь. Боюсь. Я нахожусь в приятной нерешительности. Хочется повернуть ее к себе, взять за талию и целовать, целовать, целовать лицо, шею, плечи.
 Иногда в этих клипах я видел только ее озорные глазки. Они игриво выглядывали из-под длинной челки. Я даже не помню, какого цвета ее волосы. Да это и не важно. Главное - глаза. Сам взгляд. Манящий, с легкой поволокой дозволенности. Глазенки накрашены. И то ли от природы, то ли от туши, верхние ресницы довольно сильно изогнуты вверх, как у куклы. Чтобы «стрельнуть» такими глазками, достаточно их приоткрыть на чуть-чуть. Вроде ерунда, почти и не видно, но боже, как этот взгляд манит. Как его ждешь, ловишь на себе. Боишься пропустить. Какая в нем магия флирта и платонической любви. Боже мой, не передать.
 Сквозь сон слышу, как меня трясут за плечо и тревожно шепчут:
- Стас, Стас, проснись, да проснись ты, черт. Не разбудить никак.
- Что такое, кто это? – говорю спросонок.
- Тсссс, это я, Алексей. Не шуми.
- А ты не буди раньше времени. Я еще мог пять минут поспать. – говорю ему, глядя на часы.
- Сейчас уже без пяти семь.
- Ну, вот я на семь и поставил будильник.
- Какой будильник?
- Внутренний. То есть, приказал себе проснуться в семь.
- И что, проснулся бы?
- Естественно, а теперь из-за тебя весь день буду сонным ходить. Пять минут не хватило, чтобы выспаться. Все могу простить. Но такое….., никогда не забуду.
- Ладно, хватит придуриваться.
- Лейтенант, иди на хер, у меня еще три минуты есть подремать. Что пристал?
- Да прекрати ты хорохориться. По рации передали, что колонна пойдет не в десять, а в одиннадцать.
- И ты, вместо того, чтобы дать людям лишний часик поспать, меня разбудил, дабы этим известием несказанно обрадовать? Все Леш, не люблю я тебя.
- Блин, перестань Стас. Я тебя для чего разбудил, чтобы ты меня научил артиллерийским биноклем пользоваться. Понимаешь, там шкала такая, наводишь резкость и она дает сколько метров до объекта.
- А что именно непонятно?
- Смотрю я на дорогу, на скалу за ней и ничего понять не могу. Вроде близко, около километра, а бинокль показывает почти два.
- Леш, бинокль не врет. Это особенность гор. Воздух разреженный, потому и очень прозрачный. Привыкнешь.
- Честно?
- Слушай, иди ты к черту, я тебе серьезно рассказываю, а ты дурачком прикидываешся.
- Ладно, Стас, успокоил. Слушай, а ты больше не дуешься на меня?
- За что мне на тебя дуться?
- Ну, то, что разбудил на пять минут раньше, да и ночью громко топал.
- Да нет, все нормально. Я первый раз в горах, помню, поскользнулся и на заднице вниз с горы ехал, чуть всю роту попутно не собрал. Месяц потом на жопу сесть не мог. Стоя питался. А ты еще молодец. Да ложись ты рядом, чего на корточках торчишь.
- Спасибо, - сказал Леха, ложась рядом со мной. - Стас, а почему ты с винтовкой ходишь? Она же старая, как говно мамонта.
- Не такая уж она и старая. Тысяча девятьсот тридцать седьмого года выпуска. Пятьдесят лет ей, всего. Зато СВД по точности ей в подметки не годится. У винтовки Драгунова и других подобных, треть энергии пороховых газов уходит на то, чтобы затворную раму обратно откинуть. А там пружина, ого го какая.
- А на эту трехлинейку прицел оптический можно поставить?
- Конечно можно. Он кстати тут и стоял, я его специально перед одной операцией снял.
- Так ты значит снайпер?
- Нет, я биатлонист. Простой лыжник бегающий. В прошлом.
- А ведь с оптикой лучше, разве не так? Я в училище стрелял. Мне понравилось.
- Я никогда не стрелял с оптикой. Только с обычным и диоптрическим. А эту винтовку мне после одного задания разрешили себе оставить. Уж больно она мне полюбилась.
- Что за такое задание?
- Потом расскажу.
- Расскажи сейчас, времени вагон и маленькая тележка.
- Понимаешь, Леш, там не просто надо рассказывать, там еще и рисовать при этом нужно. Тогда тебе это будет полезно и интересно. Давай потом, хорошо?
- Хорошо, хорошо. Вредина ты Стас.
- Это ты вредина. Поспать мне не дал. Все могу простить….. Давай покурим твоих лейтенант, а?
- Давай, покурим. Я вообще то редко курю, но на задание взял.
- Нервничаешь или просто страшно?
- Страшно.
- Чего страшно? Что убьют?
- Даже не то убьют страшно, а то, что калекой останусь. Я ведь и не пожил вовсе. В училище отличником числился. По бабам некогда бегать было. А сейчас жалею. Есть одна девушка, типа невесты. Так мы с ней, представь, даже не целовались еще. Только под ручку гуляли.
- Подожди, Лех, ты хочешь сказать, что ты еще ни разу с бабой не спал?
- Спал один раз, да и то не получилось толком.
- Вообще не получилось?
- Как тебе сказать? Даже не знаю.
- Расскажи, как было.
- Короче слушай, только никому, хорошо?
- Хорошо.
 Слушаю Леху и смотрю на свой сектор, который негласно за мной закреплен. Все тихо. Километрах в пяти только стервятники стали выше летать. Обычно они ниже кружат, а тут поднялись довольно высоко. Неспроста это. Неспроста. Что-то их напугало. Похоже, за хребтом наша колонна движется. Смотрю на часы. Десять. Похоже, очень похоже. Немного раньше времени они мимо нас пройдут. Ну, это ничего. Раньше – не позже. Смотрю на «зеленку» которая за речкой. Все тихо. С той стороны речки пологий склон горы весь красный от мака. Темно-алое маковое поле. Мак у меня ассоциируется с кровью. Сколько ее уже пролито. Ужас. И все, наверное, из-за наркотиков. Всех интересует тотальный контроль над его торговлей. Вот и вся политика. Может быть, я и ошибаюсь. Леха между тем продолжал свой рассказ:
- Перешли на пятый курс. Отмечали это дело. Выпили с ребятами. Сидели вчетвером на квартире у друга. А квартира у него в Москве, от трех вокзалов недалеко. Вот один из приятелей и говорит: «Давайте на площадь к трем вокзалам сходим, ****ей «снимем»». Другой в ответ: «Мол, ****и все в ресторанах, а на площади одни проститутки». «О, то, что нам нужно», - говорит третий друган. «Возьмем двоих. По чиркану им отлистаем, и по очереди трахнем. Денег сэкономим».
- И чего?
- Ну, пошли, сняли. Мы с парнем в кустах смотрели, как они добазариваются. Пришли домой. Те сначала, ах ох, мы так не договаривались. Десять рублей – это просто на ночь и то с одним трахаться, а с двумя… не, мы не согласны. Держите мальчики деньги, мы пошли.
- И?
- Ну, дали им еще по трешке, они выпили и сами приставать начали.
- О, как, а ты говоришь неопытный.
- Да слушай, что дальше было.
- Говори, говори. – сказал ему я, при этом совершая поступательные движение кулаком по ножнам финки.
- Стас, будешь стебаться, не стану дальше рассказывать.
- Все, молчу.
- Ну, мне ребята и говорят, мол, иди первым. Поскольку ты у нас совсем без стажа, после тебя, наверное, переебывать нужно.
- И…?
- Захожу, она спит в одежде. Трясу за плечо, вставай красавица. А она храпит. Ну, думаю, не спящую же трахать. Зажал ей нос двумя пальцами, она сразу же проснулась, смотрит на меня, и спрашивает: «В душе был?» Отвечаю ей, что не был. «Иди», - говорит, - «в душ». Прихожу из душа, она опять спит. Елы-палы, что за дела. Бужу опять. Тут она глаза открывает и лопочет сонно: «О, чистенький, давай, ложись…. А что он у тебя спит еще…..? Он меня не хочет…..? Сейчас мы его разбудим…… Сейчас мы его заставим…… Хи-хи, и это все ? А чего он такой маленький у тебя……? Больше не вырастет……? Да на него не презик, а напальчник одевать нужно….. Презик слезет еще… О, да он никак кончить хочет… Давай парень, давай…. Оп па, молодец…… Вот это да, маленький, да удаленький…… Ничего себе, почти до потолка стрельнул…. Ну, чего красивый разлегся…..? Давай, иди следующего онаниста зови».
- Леш, не переживай. ****ь, она и есть *****. Ну и что, ты теперь по поводу хрена своего, якобы маленького, переживаешь?
- Да вот я теперь думаю, попадется когда-нибудь целка, а я ее своим маленьким сломать не смогу.
- Сможешь, вот увидишь… У меня в первый раз это случилось в пятнадцать лет. Расскажу, вообще уссышься….
 В этот момент из узкого ущелья, откуда должна пойти колонна, прозвучала короткая очередь. Потом еще одна. Опять тишина. А через минуту мы сначала увидели первый БТР, а потом услышали гул моторов. Колонна была похожа на длинную зеленую гусеницу. Впереди ехал гусеничный БТР со скорострельной спаренной пушкой. Сзади него груженые УРАЛы. Через каждые четыре грузовика ехали реактивные минометные установки, тоже на гусеничном ходу. Неплохо ребята подготовились. Судя по просевшим УРАЛам бойцов там разместили немало.
 Я стал обшаривать взглядом противоположный склон в поисках подозрительно качающих веток, или на худой конец вспышек выстрелов и порохового дыма. Все тихо. Вернее громко. Лязг гусениц и урчание двух десятков мощных моторов, после звенящей тишины, производили такой шум, что мы с шепота перешли почти на крик. Шум в горах вообще странно передается, как в римских амфитеатрах. Можно на расстоянии километра услышать, как кто-то чиркает спичкой. А тут не спички, а десятки моторов. Едут на предельной скорости. Это и правильно. Пылища-то, какая.
 Леха пополз на свое рабочее место рядом с радистом. Я остался один. Смотрю поверх колоны. Все тихо. Ничего подозрительного. Да и спрятаться там только в зеленке можно. Интересно, сколько там душманов может замаскироваться? Человек триста, запросто. Самое опасное – это не автоматно-пулеметный огонь. И даже не наши гранатометы «муха». Хуже – обычные минометы. От них больше всего человеческих потерь. Когда такая мина падает на каменистый грунт, воронки от взрыва почти нет и осколки от этого летят метров на двести, а то и триста. Жуть. Вот эти минометы нам и нужно если что, подавить своими реактивными «Катюшами». Современными «катюшами». Как ахнет такая установка, то в радиусе пятьсот метров не останется ни одной живой души. Все сгорит.
 Колонна двигалась, как в замедленном кино. Обзор у нас, лучше не придумаешь. Я бы на месте душманов минометы на этой площадке поставил. Отличное место. Видно все, как на ладони. Вот первая машина скрылась в узком ущелье. Вторая. Третья. Все спокойно. Ну и хорошо. Лучше сачковать, чем «работать». Известное дело. Наконец последний БТР скрылся за поворотом. Пыль еще не осела, но сразу же стало тихо-тихо. Машинально смотрю на часы. Десять сорок пять. Часа четыре можно расслабляться. К тому же сейчас начнется жара. Нужно залезть в тень и вести наблюдение. Любимое занятие. Пока смотришь, заодно мечтаешь. Вспомнил девочку казашку. Сестричку из полевого госпиталя. У нас с ней шуры-муры. Красивая лапушка. Просто прелесть.
 Воспоминания прервал лейтенант. Приполз на мою душу. Собеседник блин. Стал мне говорить, что лучшего места для обстрела, чем наше, не найти. Согласен. У дураков мысли сходятся. Пошли за камень отлить. Пописали в пропасть с обратной стороны. Лучше нет красоты… Обрыв в этом месте идет уступом. Метрах в двадцати внизу находилось небольшое плато, поросшее кустами. Потом опять пропасть. Говорю лейтенанту:
- Смотри Лех, я бы вон там, в кустах, поставил минометы, а с того места, где мы лежали, корректировал бы огонь. Согласись?
- Логично. Место просто отличное.
- Вот и я про то. Давай я туда на веревке спущусь и гляну. А?
- Нет, Стас, пускай лучше Ренат туда спустится, а ты его здесь подстрахуй.
- Заметано. Ренат! Ходи сюдой. Веревка есть? Отлично. Сейчас твою и мою свяжем. Спустишься, посмотришь, что там и как.
 Ренат обвязал себя вокруг пояса и стал аккуратненько спускаться по отвесной стене. Я же потихоньку травил веревку через камень. Так легче удерживать. Все равно непросто. Тяжелый черт. Все, спустился. Веревка ослабла. Теперь на край, прикрывать, ежели что. Ренатик, смотрю, змеей скрылся в «зеленке». Молодец. Ни одна ветка не шелохнулась. Спец. Прошло минут пять, смотрю, обратно идет. Что-то в его походке мне не понравилось. Спешит Ренат. Что там случилось? Что он там увидел? Не нравится мне это. Ой, не нравится. В затылке опять кольнуло. Даже не кольнуло, а как-то все сжало тисками. Беда, чувствую, будет беда.
 Позвал «литеху», нехай помогает тянуть. Нужно быстрее Рената оттуда вытаскивать. Что же там случилось? Леха, тяни одновременно со мной. Раз – два. Раз – два. Отдыхаем. Говорю: «Держать», - а сам смотрю вниз. Все тихо. Не нравится мне эта тишина. Чувствую, быть беде. Опять тянем его наверх. Вот уже узел между веревками. На половину вытащили. Раз – два. Раз – два. Уф, тяжелый какой. Наконец появляется. Лежит, отдышаться не может. Как будто сам по веревке полз. Ну что там? Говори!!!
- Стас…. Там…там… уф… сейчас, дай отдышаться.
- Не томи, Ренат…
- Там шесть минометов. Наши, кстати, минометы. Калибр, семьдесят шесть миллиметров. Стоят, в боевой готовности. Возле каждого ствола открытые ящики с минами. Был один часовой. Спал. Убрал его, на всякий случай, от ножа в спину. Все вроде. Я думаю, что скоро туда душманы придут.
- Если туда придут, значит, отсюда будут огонь корректировать. Лейтенант, нужно сматываться, пока не поздно. Шесть минометов, это на каждый как минимум по два человека. И плюс здесь человека два, огонь корректировать. Итого четырнадцать бойцов. На десять больше чем нас. Секешь, лейтенант?
- Секу, секу. Подожди, дай подумать. А куда отступать?
- Тут думать нечего. Ползком по ровному склону. В зеленку лучше не соваться. Там точно на духов нарвемся. Да и попасть на то плато можно только с той стороны, с которой мы поднимались. Где-то там есть тропинка, которую мы утром проглядели.
- А если на той тропинке их встретить и дать бой?
- Ты что герой, охренел? Закидают гранатами и делов. А если с двух сторон в клещи возьмут, вообще писец. Нет, нужно отходить, и колонну предупредить. Мол, на высоте пятнадцать, семьдесят два – минометное гнездо. Да и то, если мы их предупредим, то они его своим огнем их не накроют. Они же за хребтом стоят. Тут «вертушки» нужны.
- Согласен. Ренат, буди Андрюху. Подбираем за собой и отходим. Стас, идешь последним. Прикрываешь отход.
- Есть.
 Первым пополз Ренат, за ним радист, замыкал троицу лейтенант. Договорились, что когда они спустятся и осмотрятся, то махнут платком мне. После чего и я спущусь. А «литеха» смешно ползет. Что он так жопу отклячил? Ползать его в училище не научили? Ох, выскажу я ему, все что думаю о его подготовке. Дождется он у меня. Радист с рацией и то незаметнее ползет. Он ее на локте рядом с собой тащит. Молодец. А я про него сначала думал плохо. Ренатика вообще не видно. Вот умничка. Когда он пополз, окровавленный нож взял в зубы. Все правильно сделал. Когда ползешь, из ножен его доставать долго. А так раз и все. Один ноль пока в нашу пользу. Лучше бы в сухую сыграть. Но на сердце не спокойно. Очень не спокойно.
 Махнули платочком. Пора и мне. Ползу со склона ногами вперед. Плохая примета, а что делать? Пулю лучше в лоб получить, чем в жопу. Знаете, как тяжело? Лучше бы вам не знать. Так, половину дистанции преодолел. Нужно отдышаться. Сколько времени? Два часа. По моим расчетам, если духи знают график движения колонны, им нужно в ближайшее время занимать боевые позиции. А это значит, скоро они появятся и заметят своего зарезанного часового. Вот тогда нам точно несдобровать. Пустятся в погоню. Опять ползу вниз. Уф, тяжело. Еще чуть-чуть. И еще. Ага, меня берут за ноги и затаскивают в «зеленку». Успел.
 Короткое совещание. Лейтенант смотрит в бинокль на то место, где мы только что были. Пока никого. Куда дальше идти? С одной стороны плато, где мы как на ладони, с другой – внизу речка. Принимаем решение, спускаться по веревке к реке и идти по воде. Другого выхода нет. Высота здесь небольшая, метров пять. Но все равно. Мне опять спускаться замыкающим. В последний момент принимаю решение лезть без веревки. Веревка – это улика, а нам нужно следы замести. Отвязываю. Кидаю ее вниз. Лейтенант крутит пальцем у виска. Киваю в ответ головой, что согласен. Спускаюсь. Пальцы ободрал. Это плохо, может быть, еще пострелять придется. Ну, ничего. Вроде удачно.
 Умылись. Идем по колено в студеной воде. Идем медленно, прижимаясь спиной к отвесной стене. Так меньше шансов, что заметят. Поворот. Отрезок прямой, метров двести, потом опять поворот. Похоже, нас уже не засекут. С того места, где мы были, не заметят, а с другого – вопрос. Но, тут уж на удачу, как говорится. Постояли. Отдохнули. Заметили впереди низкий берег. Метров десять, не больше. Вот там и карабкаться будем. Другого такого низкого обрыва не найти. В этот раз полез Ренат. Скалолаз. Залез без сучка и задоринки, хоть и в ботинках. Спустил веревку. Вторым взобрался лейтенант. Потом подняли рацию. Предпоследним вскарабкался я, а последним затянули Андрюху. Он самый тяжелый из нас.
 Отдышались. Осмотрелись. Красотища. Перед глазами опять маковое поле, маленькое. За ним скала и сбоку ущелье. Нам туда. Смотрю на часы. Половина четвертого. Скоро колонна пойдет. Нужно повыше взобраться, чтобы связь была уверенной. Связь у нас будет только с колонной. До части мы не добьем. Да и не нужно. Пускай колонна сама вызывает «вертушки». Нашли удобное место под кустами. Достали карту. Долго ориентировались. Наконец «нашли себя». Черт, со всех сторон горы. И склон такой, что вертолет здесь не сядет. Да и территория тут не наша. Подстрелят ее «стингером» и привет. Хотя можно и рискнуть. Но мы сами не решаем. Куда скажет командование, туда и отойдем.
 Андрюха развернул рацию. Ура, есть связь. Передали, что за склоном на высоте пятнадцать семьдесят два, шесть армейских минометов, калибром семьдесят шесть миллиметров. Получил подтверждение. Следующий сеанс связи через сорок пять минут. Тишина. Как долго время тянется. Всего-то академический час. А ощущение, что целая вечность. Вдалеке послышались взрывы. Рокот «вертушки». Потом опять череда взрывов. Похоже наши накрыли высотку. Отлично. Опять тишина. Сорок пять минут уже прошло. Пятьдесят минут. Пятьдесят пять. Зуммер позывного. Андрей прильнул к наушникам. Все напряглись.
 Наконец он закончил сеанс и стал нам читать свои каракули. Нам предлагалось: с темнотой выдвинуться на двадцать километров к югу вдоль реки. Обогнуть хребет с востока и перейти Оксу по полуразрушенному мосту. После чего, по горной тропке преодолеть перевал и ждать с другой стороны хребта. Там нас встретит два БТРа. Вроде все просто. Легко на бумаге, да забыли про овраги. Пять часов. Решили спать по очереди. Мне лейтенант приказал спать и никого не менять. Это и правильно. Мне опять впереди идти, значит, я должен быть как огурчик. Заснул, как убитый. Спал без сновидений.
 Разбудили в двадцать три ноль, ноль. Все уже стоят, меня ждут. Оправился. Надели приборы ночного видения. Черт. Аккумуляторы подсели. Плохо видно. Фигово это. Дорога не знакомая. В мозгу стоит вчерашняя растяжка. Да, уж. Ладно, будем светить фонариками инфракрасными. Как назло еще луна полумесяцем. Идем. Трава сменяется камнями. Где ощущался плотный грунт, я шаг увеличивал. В траве опять замедлял. Так и шли. Условный сигнал. Опять у лейтенанта ногу свело. Ну что за напасть? Мы так опоздаем к намеченному сроку. В девять утра нужно быть на месте. Получается, реку переходим не в четыре утра, а на час позже. Уже три. Опоздаем, опоздаем. Зла не хватает. Самбист, хренов.
 Сняли приборы. До рассвета еще час. Без них стало лучше видно. Совсем батареи сели. Последний спуск. Скоро река. У самого сил уже нет. Нужно привал сделать. Все равно уже на час опаздываем. Лейтенант сидит и трясется от напряжения. Бью его по щекам. Наотмашь. Сильно, не жалея. Вроде приходит в себя. Да и радист что-то скис. Разведчики хреновы. Ладно, осталось немного. При свете идти полегче будет. Тронулись. Первый лучик солнца. Уже различаю красные маки. Слышим шумит Оксу. Скоро мост. Где-то должна быть тропа. А вот и она. Остановился. Сам устал, как собака. Стоим курим. Впереди над речкой туман. Даже моста не видно. Все, последний бросок и мы у цели. За мной, ребята. Тронулись.
 Какой плотный туман, как молоко. Иду по мосту. И вдруг по затылку, как обухом. Я даже оцепенел. И было отчего. Навстречу мне шли душманы, обвешанные оружием, как новогодние елки. Раз, два, три, четыре, пять… шесть. Четверо в халатах, а двое в полевой защитной форме пакистанской армии. Приплыли. Они тоже, как и я, резко остановились.
У меня винтовка в положении через плечо. У них наши автоматы висят также. Сзади меня остановились Ренат, Андрей и последним застыл капитан. Вот так встреча. Чучело, как же ты их не почувствовал? Верхнее чутье, называется.
 Ноги стали свинцовыми. Руки – ватными. Немая сцена продолжалась. Сколько времени прошло? Наверное, секунд десять или больше. Время остановилось. Так бывает. Особенно, если сойдутся равные по силам. Их больше, но не факт, что им удастся нас победить. Они тоже понимают, что без потерь в таких случаях не обойтись. Кому охота умирать? Им нужно на одну сторону реки, а нам на другую. Вот незадача. Как быть? Думай Стасик, думай. Сейчас ты главный, сейчас все зависит от тебя.
 Бежать назад поздно. Уже поздно. Побежим, перебьют по одному. Броситься на них? Их больше, к тому же я не знаю, как Андрюха с лейтенантом в рукопашке. В себе-то я уверен, а как они? Ренатик орудует ножом лучше всех в нашей роте. А эти двое, смогут они прикрыть наши спины или нет? Да и напротив не мальчики стоят. Все, как один бородатые и здоровые. Плюс с кинжалами с детства не расстаются. Один раз бились с такими же, бородатыми. Хорошо, что лопатка саперная была, а то бы, как барана зарезали. С лопаткой я фору любому дам, да нет ее при себе. Есть только винтовка, а она хороша на расстоянии. Что делать? Что делать?
 Похоже, ноги отпустило. Это адреналин сделал свое дело. Во всем теле легкость, даже голова перестала шуметь. Идея. Молниеносно достаю из кармана Ф-1, дергаю кольцо и поднимаю руку вверх. Улыбаюсь. Говорю им: «собх бахир» (доброе утро на фарси). Левой рукой показываю пальцем на себя, а потом через мост. Мол, нам нужно туда. Первый «дух», нам тоже отвечает: «собх бахир» - и показывает ту же комбинацию. Ясно, им тоже нужно пройти. Медленно, очень медленно делаю шаг в сторону и робкими приставными шагами двигаюсь в их сторону по правой стороне моста. Душманы двинулись навстречу – по левой.
 Ребята, медленно идите за мной, им тоже, как и нам, драка не нужна. Плавно проходим встречными курсами и смотрим друг на друга. Мост узкий, рукой до них дотянуться можно. Лица у всех темно-коричневые, глаза черные, и блестят. Двое последних улыбаются. Зубы белые, ровные. Первый что-то сказал. Я напрягся. Нет, вроде все спокойно. Прошли. Теперь они со своей стороны Оксу, а мы со своей. Медленно показываю кольцо и вставляю чеку обратно. Теперь уже все шестеро улыбаются. Понятно, тоже испуг стал проходить. Говорю им: «Ташаккур, бесяр ташаккур» (спасибо, большое спасибо). Они в ответ: «Мерабани, бафармаид» (пожалуйста). Пятимся спиной. Я последний. Они тоже от нас удаляются. Еще пять метров и нас всех скрывает туман. За мной, быстро. Бежим. Поднимаю руку. Садимся на корточки. Все тихо. Никто нас не преследует. Вдруг из тумана: «Шурави, спасибо!!!». Отвечаю: «Мерабани, бафармаид». А сам быстро, быстро крещусь. Слава тебе господи.
 Быстрее в гору. Через каждую минуту останавливаемся, чтобы послушать, нет ли погони. Вроде все тихо. Встреча на мосту всем придала сил. Бежали в гору, как сайгаки. Через полчаса уже спускались к назначенному месту. «Зеленка» стала редеть. Впереди показались два БТРа. Неужели дошли? Запыхался. Не могу говорить. Показываю знаком все вниз, а я вас, мол, прикрою. Сел за камень, направил в кусты винтовку. Неспокойно на душе. Неспокойно. Уж больно все гладко. Так не бывает. Не бывает и все. Что-то должно случиться. Нет, вроде все тихо. Оглядываюсь, ребята уже залезают в колесный БТР. Второй стоит лицом, ощетинившись пушкой в сторону «зеленки».
 Моя очередь. Бегу змейкой вниз с горы. На всякий случай. Хотя, если будут стрелять из автомата, не поможет. Но все же, осторожность не помешает. Добежал. Из выхлопной трубы меня приятно обдало горячим сизым облаком. Вот она бронированная двустворчатая дверь. Кидаю винтовку и прыгаю следом рыбкой. Лейтенант стал закрывать за мной двери. Я решил помочь, и в этот момент мне в лицо обильно брызнуло чем-то липким и горячим. Открыл с трудом глаза. Лейтенант лежит грудью на пороге, руки болтаются внизу. В этот момент БТР дернулся и я, от неожиданности, упал сверху на него. Хватаю Леху за шиворот, втаскиваю внутрь. Вместо затылка у него большая развороченная дырка. Выходное отверстие от пули. Ренат с Андрюхой закрыли двери. Стало темно. Мир для меня рухнул.
 Я сидел на полу БТРа, трясясь на афганских ухабах и крепко, двумя руками зачем-то прижимал к себе остывающего лейтенанта. Его незакрытые глаза блестели в темноте. Голова безжизненно кивала каждой афганской ямке. Я смотрел на него и в полный голос рыдал. Мы так и привезли его с открытыми глазами. Пускай командиры закрывают, с нас – довольно.
 Не получилась нам тогда выиграть. Не получилось. Итоговый счет один – один. Разошлись «миром», который, как всегда, оказался не в нашу пользу. И на том ташаккур, бесяр ташаккур….

Санкт-Петербург, 10 июля 2007 года Станислав Кутехов