Петроград. Фрагменты поэмы

Глубокой думою объят
Стоял Он, глядя на закат.
И вдаль глядел. Река лизала
Волной царёвы сапоги
И тихо к руслу убегала.
Стояла мгла – не видно зги.
И мрачною стеной чернела
Громада леса вдоль Невы,
Луч солнца пропустить не смела
До густо выросшей травы…
Был слышен комариный писк
И от телег скрипучий визг…

На жалких лодках из реки
Тянули невод рыбаки...
Деревьев хвойные ресницы
Скрывали солнечный обман,
Болота мутные глазницы
Обильно застилал туман
На островах... Здесь нас не ждали
На низких топких берегах,
Где сыздавна чухонцы обитали
В своих непритязательных домах...
Их быт был и суров, и беден,
Со стороны едва заметен...

И думал Он назло стихии
О славном будущем России...
С Ним рядом верный Алексашка,
Денщик-наперсник, друг-слуга:
Он ближе, чем своя рубашка,
Был к сердцу царскому... Рука
Петра трубу у глаз держала,
Другой рукой держал Он трость –
Ладонь Его ту трость сжимала,
Так, что немела даже кость.
И видел Он, хмельной от браги,
Враждебные России флаги...

Его влекли морские дали,
Куда Россию не пускали, –
Замыслив новую границу,
Окно в Европу прорубить,
Построить новую столицу
И в ней по-европейски жить…
Он в устье заложил начало
Преображенью всей станы,
А то, что сделано так мало,
Так в этом нет Его вины:
Он знал, Россия велика, –
Работы хватит на века!..

Как первый русский большевик,
Пётр к горлу Невскому приник:
Не смог Москву Он перестроить
На западных столиц фасон,
Хотя кто с этим стал бы спорить,
Чтя осторожности резон?
Высокомерная Европа
Там набивала потроха,
Жила, не ведая потопа, –
Возмездия порока и греха, –
И грызла точные науки,
Вкушая творческие муки...

И Он мечтал, о том, что скоро
Поднимется от сцены штора,
Что нас запишут в высший свет
Монаршей матушки-Европы,
Где хорошо, но где нас нет,
Открыв свои морские тропы.
Вернуть для этого должны
Мы всё, что прежде потеряли,
Пока же лишь в трубу видны
Нам те пленительные дали,
Откуда ветер тучи шлёт,
Куда флот русский поплывёт!..

Он не стремился на Восток –
Где выход к морю столь широк.
Там, где пути землепроходцев
Прошли, Америку открыв,
Ясак платить заставив инородцев,
России эти земли покорив...
И не подумал Он тогда,
О Севере не столь далёком,
Где есть глубокая вода –
О Кольском выходе широком,
Что несравним с Балтийской лужей,
Но страшен людям зимней стужей...

Но упирался царский взор
В Балтийский штормовой простор.
Глядел в трубу и хмурил брови,
От ветра голову пригнув...
За выход к луже море крови
Пролил Он, оком не моргнув…
Зачем стремился царь туда,
Где нас не любят с давних лет
И где от русских ждут всегда
Блины с икрою, водку и балет,
Где нас считают за морями
Почти двуногими зверями?..

Ему доверена судьба
Страну. Кровавая борьба,
Сестра-царевна и стрельцы,
Их бунты и Его спасенье,
Игра в потешные бойцы,
Ивана-брата злоключенье;
Немецкой слободы утехи,
Её нестрогий быт и нрав;
Науки – Запада успехи
И сила приворотных трав...
Смешались в голове Петра –
Опохмелиться бы с утра...

Он так и не простил испуг,
Который породил недуг –
Он беспощаден был с тех пор
К врагам престола и страны;
В Его руке сверкал топор,
А очи гневны и страшны...
Как Пётр Михайлов, бомбардир,
Отправился с большим посольством,
Чтоб изучить крещёный мир,
Знакомиться с его устройством...
И проклинал простой народ
Его заморский турпоход...

Вернулся Он, и все решили:
Царя нам немцы подменили!
Где настоящий царь? Исчез!
Они, конечно же, не знали...
Или в него вселился бес? –
Вопросы в воздухе витали...
Да, Он – не Алексей Романов,
Кто Киев присоединил,
Кто правил мудро, без изъянов, –
Московию в Россию превратил;
Кто Никона сослал в монахи,
И Разина довёл до плахи...

А дед Его, Романов Михаил,
Тот, кто поляков победил,
Отец тишайшего царя,
Сидел в Москве, страною правил
И не стремился за моря,
И не менял старинных правил.
Его народ призвал на царство,
Из ближних и далёких мест:
Казачество, купечество, дворянство
Царю на верность целовали крест.
А царь – народу, и с тех пор
Он Земский созывал Собор...

Святая Русь, живя без спешки,
Ловила с Запада усмешки,
Водила за кольцо медведей,
И почивала крепким сном,
К спесивой зависти соседей,
И душу тешила вином;
С церквами и монастырями,
Со звоном их колоколов,
С поповнами и с попадьями...
Сломать всё Пётр был готов:
Так дальше невозможно жить, –
Пора нам Русь преобразить...

Велел боярам русский царь
В сторонку отложить стихарь
И вылезть из своих берлог,
Жизни у Запада учиться,
Переступив страны порог,
Чтобы самим преобразиться,
Чтобы догнать другие страны,
Чтобы свою преобразить,
Брить бороды, носить кафтаны,
Табак курить и кофе пить,
Их детям изучать науки,
А не сидеть, сложивши руки...

Чтобы прервать России сон,
Войну с врагом затеял он,
Холопов воевать заставил,
А чтоб со шведом воевать
На пушки звон он переплавил
И обложил налогом знать...
Народа ропот недовольства
Его не мог остановить.
Над морем получить господство,
Окно в Европу прорубить –
Пётр напряжением всех сил
Россию бедную вздыбил...

Могущественны были шведы,
Хоть в прошлом были их победы,
Да не привык враг отступать.
Пролив немало крови, пота,
Пришлось нам с Карлом воевать,
Чтобы изгнать из устья гота,
И завершить достойным миром
Войну с врагом. Полтавский бой
Венчал победу знатным пиром;
Пётр был доволен сам собой:
Хоть победителем он стал
Врага учителем признал...

Вслед за Полтавою – Гангут:
Разбит был враг и там, и тут;
Разбит на суше и на море.
И слава русского царя
На мрачном Балтики просторе
Жива доныне, и не зря
Боялись европейцы нас –
Нас ждали славные победы:
Новороссия, Крым, Кавказ...
Но первыми попались шведы.
Чтоб сбросить иноземный гнёт,
Построил Пётр мощный флот!..

Здесь, на Балтийском берегу
Пётр преподал урок врагу –
Не поборов Невы стихию,
Во имя западных идей
Пётр на дыбы поднял Россию,
Пытал и мучил он людей.
Он город вымостил костями,
Чтоб не ударить лицом в грязь
Перед заморскими гостями –
Для коих был он просто князь,
А не всесильный император,
Державы северной диктатор...

Хотел в Европу русский царь,
Не жить как до него, как встарь, –
Он был нетерпелив и молод,
Он милость свыше ждать не стал,
И русский европейский город
Он в гиблом месте основал.
Здесь, в устье бешеной реки,
Он создал крепость и столицу,
Сюда по жесту царственной руки
Должна вся знать переселиться
И выстроить дворцы и храмы
На фоне Невской панорамы...

Здесь, на окраине России,
Тогда столкнулись две стихии:
Одной из них был человек,
На человеке том – корона;
Второй – одна из малых рек,
Что шла из Ладожского лона...
И как народ река смирилась
С потерей вольности своей,
Но волю возвратить стремилась
Река упорно с этих дней
И затевала свои смуты,
Чтоб сбросить каменные путы...

И каждое из наводнений
Полно трагизма и знамений…
Была коварна и хитра
Нева – студёная вода реки
Не пощадила ведь Петра –
Когда тонули моряки,
Он первым бросился спасать
Простых, казалось бы, людей,
Чтоб свою жизнь за них отдать…
А говорили, что злодей…
Увы! – но царские потомки
Не выдержали темпа гонки…

Пётр, охмелевший от побед,
Навлёк на русских море бед,
И не всегда Пётр мудро правил,
Но славный город заложил,
Тем память о себе оставил,
А значит не напрасно жил…
Великая Екатерина
Продлила славные дела:
Янтарь и глобус из Берлина
И парки Царского Села;
Коварство бешеной реки
И направление Его руки...

Московские боярские хоромы
Пётр разбудил от сладкой дрёмы
И учредил мануфактуры,
Чтоб армию обуть, одеть.
Он не терпел любой халтуры –
Хотел всё лучшее иметь...
Им город на костях зачатый
Вознёсся пышно из болот
Дворцами, парками объятый,
Аристократом без забот;
Под скипетром Екатерины
Достиг величия вершины...

Здесь Академия наук
И в равелинах перестук;
Адмиралтейский великан
Венчает золочёный шпиль;
Из меди литый истукан
Овеществляет чуждый стиль;
Апоплексический удар
Здесь правнука Петра настиг;
Бессонницы ночной угар
В прекрасный обратился стих –
Великий Пушкин Петроград
Воспел, и выше нет наград...

А ночи здесь светлее дней
От ослепительных огней –
Зимою есть необходимость
Огни те зажигать и днём,
Но тёплым летом их светимость
Убита солнечным огнём...
Обводные каналы-стрелы
И Невских берегов гранит,
И рукотворные приделы,
Где памятник Петру стоит;
Великолепный Эрмитаж
Венчает каменный пейзаж...

Там, где печальный рыболов
В свой невод собирал улов,
Не слышно было пенья птицы,
Там, где таился в норах зверь,
Там шум разнузданной столицы
Окрест разноситься теперь.
Прошли столетия, – свершилось
Всё то, что Пётр завещал –
Здесь русская душа стремилась
В Европу, разум же кричал:
Держи закрытыми все окна,
Иначе ветром выбьет стёкла...

Как овдовевшая царица
Поникла старая столица,
Первопрестольная Москва:
Ей лишь молиться оставалось,
Ждать утешения слова –
Такая участь ей досталась
По воле буйного Петра.
И как предвестники беды
С тех пор Балтийские ветра
Отражены в Невы воды,
Как роскошь царского двора
И смут кровавая пора...

Все флаги западного мира
Приняла русская Пальмира...
Прошелестели как страницы
Архивной книги годы те...
Пришли бомбисты-разночинцы
Царя взорвали на мосте.
Настал, казалось, конец света:
Мишенью стал сам русский царь,
Маршрут его не знал секрета,
От ран скончался государь.
Судьбы свершился приговор –
На всю Россию лёг позор...

Душа была сильней рассудка,
Предупреждение – злая шутка...
А сердце, разум не щадя,
В груди царя билось тревожно –
Нам без Европы жить нельзя,
Европе без России – можно...
Но ветер перемен ворвался
В настежь открытое окно –
От прошлой славы блеск остался:
Дредноут пущен был на дно, –
Так ровно через двести лет
Был дан наш Западу ответ...


© Валентин Поляков 2007
















(