Экспромт о прочитанных книгах

Другой вариант заглавия: "Прочитанные книги 1998-2000".

(Изложение тетради "Прочитанные книги. №2" в стихах. Сплошной экспромт. Предупреждаю, что здесь - только мои личные впечатления, изложенные в указанные годы и сокращенные; с тех пор мое мнение кое о каких книгах и авторах изменилось, но из песни слов не выкинешь! Так что прошу прощения у тех, кому нужна истина в последней инстанции: им - не сюда. Но даже в таком виде "песня" может быть интересна тем, кто всё это тоже читал или еще не читал.)

 Посвящаю Нине Петровне Фроловой,
 моей школьной учительнице литературы.

О чем гласит сия тетрадка?
Изложим вкратце, по порядку.
На оглавленье – раз, два, три
Листочка. Франсуа Мари,
Оно ж Вольтер, – четыре-десять.
Здесь есть чего прочесть и взвесить.
Легко шла мысль, и стиль был чист.
Как современный журналист,
Себя он ставил выше мира,
Отсюда – жгучая сатира.
Ах, сколько в мире есть обид,
Свидетель коим был Кандид!
При их подсчете чувство меры
Слегка покинуло Вольтера,
И были многие примеры
Сродни картинам де Риберы,
Но – всё превозмогает вера!..
В конце концов, на свой вопрос:
«Ужели счастлив ты, Панглос?»
Резонный получив ответ:
«Я счастлив, почему бы нет?!», –
Утихомирился Кандид,
Смекнув, что Лейбниц победит,
Коль каждый из его агентов
Сильней разумных аргументов!

Засим – другой французский автор,
Жан-Поль Марат… простите, Сартр,
Сторонник энергичных мер
Гораздо больший, чем Вольтер.
Когда повстанцы просят Гёца
Блеснуть талантом полководца –
Тот не сдержался, уступил…
Жан-Поль бы сам так поступил!
Ведь он оправдывал насилье!..
Но, к сожаленью, не просили.
Смешные нынче времена!..

И снова Сартр. Рассказ «Стена».
Герой сидит в тюрьме без дела
И дожидается расстрела.
Как жизнь бессмысленно-длинна,
Когда к концу идет она!
К тому же мыслить надоело.
Он мыслил очень неумело,
Он вообще был анархист,
Сознанье – словно чистый лист,
А тут валяй, сиди без дела!
Он, как спасенья, ждал расстрела,
Но вскоре был освобожден,
Чем был ужасно утружден.

Затем – блистательный Набоков,
Бытописатель всех заскоков.
«Защита Лужина». Роман.
Сей шахматист, как наркоман,
Жил эксклюзивно в мире шахмат.
Итог: его сознанье чахнет,
Он вылетает из окна.
А у него была жена…
(Мораль: разборчивей, девицы!
Не каждый создан, чтоб жениться.)

Мазох. Красавица в мехах,
Уже воспетая в стихах.

А дальше – толкованья Торы,
Что, право, могут вызвать споры.
А впрочем, знал иврит Адам
Или не знал – судить не нам.
Иврит – язык живой и сочный.
Коль знал, был счастлив, это точно.
Знакомит нас с сей древней книгой
Ученый муж Борис бен Игорь.
(Сын Абраhама Йишмаэль
Его бы вызвал на дуэль:
И так, мол, я несчастен с детства,
А ты – лишать меня наследства!
М-да, Палестину Абраhам
Оставил многим сыновьям,
И где бы им сыскать юриста,
Чтоб поделить наследство чисто?
Кто старший, кто законный сын –
Всевышний ведает один,
А мы внизу бурлим, хамим
И ждем «мидат hарахамим»*.)

Тетрадь листая по порядку,
Мы видим много чепухи.
К примеру, вписано в тетрадку,
Как получаются стихи:
Четыре типа рифм…** Довольно!
Зеваю широко и вольно.
Придется мне прервать рассказ,
Закончу в следующий раз.

О рифмах кончился отстой,
Тетрадь полна созвездий блеском –
Булгаков, Гауф, Достоевский,
Кураев, Горин, Лев Толстой!
Трагически воспел Булгаков
Продукт переработки маков
И ревность, перекись любви
К отобранной родной крови –
К усадьбе, сделанной музеем.
(Такую собственность честнее
Желать обратно, чем жену,
Но сильный – ревности сильнее,
А кто ревнует, тот в плену!)
По серой жизни полотну
Булгаков так разбрызгал краски,
Что рядом с ними меркнут сказки
Вильгельма Гауфа… Ну-ну!
Что требовать от человека,
Который жил лишь четверть века,
К тому же – двести лет назад?
Тем более что рядом – гений,
Которого назвал Тургенев
«Российский наш маркиз де Сад».
Тургенев явно шел на спад,
Когда бросал такую фразу,
Поскольку зрячий видит сразу,
Что Достоевский – не де Сад:
Как можно спутать с тем маркизом
Того, кто верх не путал с низом?
Все ж эта фраза будет к месту,
Коль оценить роман «Игрок».
Там у героя был порок:
Хотел он нож вонзить в невесту.
А может быть, совсем не нож…
Таких без Фрейда не поймешь!

Излишних слов докучен шелест:
Толстой, про Анну, – «Просто прелесть!»

Кураев, с рвеньем и талантом:
«О православьи – протестантам».
О чем молчит он в этой книге?
Что на вершинах всех религий –
Добро, покой и благодать,
А снизу начинают ржать,
Когда ты с чем-то не согласен.
(Толстой – примером.) Вывод ясен.

О, Горин! Сколько буйных сил
В меня когда-то Горин влил!
Как он легко судил о древних
(Как о царях – мужик в деревне),
И как его конферансье
Легко умел сыграть на все!
Что у меня легко выходит –
Быть может, все к нему восходит.

Ф. Сологуба «Мелкий бес»:
Да, Передонов был балбес,
Чего не скажешь о Людмиле.
Еще отмечу резвость стиля.

Ю. Поляков с его отвагой,
Что заступился за «салагу»
И раскрутил «козла» с романом
(Последний был сплошным обманом).
Порой писателя раскрутка –
Одна развернутая шутка,
Что трудно взвесить философски,
Когда заплатят по-московски!

Ну ладно, хватит. В. Пелевин –
Ветвь тупиковая на древе.
В нем явно есть живая сила,
Но не туда она свалила.
Чем объясню его победы?
Оттенком нарко-Кастанеды,
А также жаждой извращенья
В Москве, уставшей от вращенья.

Здесь изложению конец,
Хотя и Тэффи молодец
(Ее порыв сгореть в огне
Когда-то был так близок мне!),
И книги позднего Толстого
Достойны искреннего слова
(Ценна насущность их проблем);
Джек Лондон, Сомерсет Моэм,
Исканья Александра Меня…
Но… Мне пора уж есть пельмени
И диссертацию писать.
Итак, пора закрыть тетрадь.
Спокойно! Не на ладан дышим.
Еще прочтем – еще опишем.

11-12.12.2000
Москва
_________________
* «Мера милости» Бога (иврит). См.: Б.И.Берман. Библейские смыслы. Кн. 1. – М., 1997, с. 27. Экзотические написания имен «Авраам» и «Исмаил» взяты из этой же книги.
** Имеется в виду конспект автореферата одной диссертации о различных способах рифмовки.