Fatty Сushion of Mons Veneris debaucheries aeterni

Женщины одинаковы, мужчины тоже, как один,
а иногда они все так похожи друг на друга, что
превращаяются в двуполый бесформенный
ком влажных червей, который хочется раздавить.

……Они всё свет гребли, стяжали
И как-то выцвели вконец -
Их солнечные стержни заалкали,
Проползши юрко под крестец……



Mamie, я в Вас, я безвозвратно Вами,
По Вас, надеюсь, вы по мне.
Упал, сражён, волнистыми шерстями
Тряся на лихо буйной голове.

Не так ли? Славна ночь в своём окрасе,
И устричка твоя красна, растворена,
В ней крупный жемчуг тоже красен,
Как ветреная ночь - черна-красна... -

Однажды сказывал я ей при лунном,
А он стекал по нашим выям, как вода…
Я сказывал, всё сказывал безумным,
Поняв однажды, что глаголю вникуда.

Я положу под ухо тёплый mons veneris,
Усну, порнографический увижу сон,
Где женщины с мужской кончают шеи,
А я с лодыжек женских возбуждён;

Трамвай, в нём всё волшебно-злено маревеет,
Где рельсы незаметно разорачивают в парк,
Где, как одно, деревья тощи, аки пять ноль девять
Из книги, что однажды выделал Ремарк.

Собачьи брюха в репее, как в папилломах,
Закидывают лапы псины подо мной;
Им кажется, что голова моя влекома
Цвести, наверх, и будто я раскинулся ольхой.

Мне апатично плыть в распахнутую бездну
Лишь для меня. Там Хайрофант и Триумфант
Целуются… со дном, я тоже в нём исчезну;
Повеса, гнилость, червь и франт.

Несмело ус мокрицы дрогнет -
Как выдохну на кольчатое тельце я
От скуки. Да, у сплина ног нет,
Зато есть когти, жало, яд и чешуя.
-


Поржавели карей в пятнах плеснью
Бусы виолетово-зелёных бубенцов,
Перезвон…Дыхание рождает песню,
Густоту насквозь ночную пропоров.

Это раскрывается бутон Сатурна,
Это то, что я черчением зову,
То, что начинаясь зверски бурно,
Затихает закручинившись в слезу.

Тцсшшшш, пусть вдоволь шелестит, проказа,
Замухрышка, шкода, прост и пуст.
Я взгляну лишь, чуточку, вполглаза,
Как преображался он в пушистый дуст.

Мир, ты завернулся крепко в саван мира,
Перетлевший, затрухлявившийся в серь,
В этот серый флаг, в тот призрак Лира,
Выученный в газ вбирать свой соль потерь.

Нет, мир жив, он толст и пахнет,
Перепачкавший в смердении меня.
Да теперь в моих глазах нет
И сверкнет, то лёд, а то язык огня…
-
-
…Всхрустнёт бутон, начав утробно-глухо
Ушным хрящём распахивать тугие лепестки.
Мне померещится, коснись случайно уха,
Что голова моя – бутон, а в нём пчела гудит.