День человека в блокадном Ленинграде

 
 I
Утро пришло. В окнах свет разлил
Голубые и розовые пятна.
Человек глаза открыл,
Он о голоде забыл,
И о смерти.
Непонятно!
Ведь вчера по улице шел,
Впереди упало трое по дороге;
Смерть скосила их, он один дошел.
Только сердце не саднило в тревоге?

И я вспомнил. Ведь мир после сна,
Протекает сквозь мысли мгновенно,
Безмятежности светлой полна
Лишь секунда – пугливая серна.

Нет, ни капли нет тепла в теле,
Мучит холод,
Голод вместе с ним
Во всем существе,
Голод проклятый голод.

Тягучий,
Руки ослабевают,
Бескровные тихие руки,
Есть! Врывается в мозг,
Взвывают мысли,
Просятся на поруки.

Человек приходит в себя.

 I I
Черный день! Розовый, белый.
Свет коричневой кашицей сел
На тусклую, холодную комнату,
А за окнами ветер свистел.

Руки-крюки слабые кутают
В одеяние тело свое,
Что-то спутают и не спутают,
А на улице кричит воронье.

Взяты карточки, взяты варежки,
И вперед на убийцу мороз;
Вспоминаются мамины шанежки,
И стираются в пляске полос.

 I I I
Ах ты мерзкая улица стужа,
Как ему нескончанно брести,
Выпуская теплинки наружу,
Как живого себя донести.

Как навстречу ста граммам хлеба,
На смертельно опасном пути,
Человеческое без единого всхлипа
До Победы в душе пронести.

 IV
А душа безразлична к смерти,
Страха нет. Он безвластный царь,
Только голод прибьет к паперти,
Хоть, увы, он обычный бездарь.

Он талантлив твоим желудком,
Он властитель и воплем твоим
Управляет твоим рассудком
И надежды развеивает в дым.
 ______________

Эти мысли ушли и погасли,
Вечный Моцарт звучал в голове,
Человеческий, человеческий
След кровавый лежал по траве.

Танцевали в вальсе старушки,
Молодушки, гремели пушки,
Штраус, Лист,
Столкновение лиц,
Звуки, звуки и выстрела блиц.

Все вокруг танцевало и пело,
Голод сдался, исчез, наконец,
Стало легкой пушинкой тело,
И упал человек. Это будто конец.

 V
Но пришел постепенно в сознанье,
И, шатаясь, на ноги встал,
Только в смутных воспоминаньях
Жил уже им увиденный бал.

Он поплелся, считая метры,
Из последних рванулся сил,
И его продували ветры,
Но он верил, любил, он жил.
Свистопляска, но хлеб получен,
Снегопад, а он все идет,
С чем тайным своим неразлучен,
И улыбкой искрится рот.

 V I
Он дошел, он дожил до счастья,
Фортепьяно вбивало в дрожь,
Контрабасы гоняли ненастье
Здесь по залу,
А скрипки, словно в поле, рожь.
 
В ярком солнце волнами моря
Женский альт о грядущем пел,
И раскаты всемирного боя
Пронести весь оркестр сумел.

Горе, горе, людское горе,
Ты тогда отступило в тот миг,
Человек в этом бурном просторе
Бесконечное счастье постиг.

 Март 1976 года