Я ещё здесь...

Я ещё здесь. Мне тепло и спокойно...
Я ещё не помню восторга, который охватил меня при виде трёхколёсного монстра на синей рубчатой резине с жёлтым в гармошечку клаксоном. Мне было три, к тому времени, весны. Я разъезжал на нём по квартире, перетаскивая из комнаты в комнату через пороги, и всё-таки въехал в арбуз, который дедушка решил сохранить до Нового года. Въехал на всей скорости, под "ахи" мамы и бабушки, оставив небольшой надрез на его с виду жёсткой шкурке. Дедушке не сказали, надеялись, обойдется. Не обошлось: и по всем правилам, с соблюдением каждодневного ритуала обтирания чем-то в чём-то разведенном, сохранённый арбуз на Новогоднем столе появился лишь как неудачная иллюстрация к прошедшему лету.
Я ещё здесь. Мне тепло и уютно...
Я ещё не влюбился в свою одноклассницу. Фотографии ближайших десяти лет зафиксируют трогательность и бесплодность этой любви. У девочки было несчастливое детство, и оттого не возникало даже мысли причинить ей счастье признанием. Страдая от невозможности подправить ситуацию, мама любила девочку вместе со мной.
Я ещё здесь. Мне тепло и сытно...
Я ещё не растерялся, когда школьный психолог положил передо мной альбомный лист и попросил что-нибудь нарисовать. В левом нижнем углу я изобразил солнце, речку, маленький квадрат, а в квадрате - лежащего человечка. Остальное пространство листа осталось нетронутым: мой двоюродный брат был слишком мал, чтобы претендовать на более крупное изображение.
Нестандартное мышление - подытожил психолог. Для меня это означало, что кубики мира не всегда складываются в правильную картинку, для мамы - что спокойная жизнь закончилась.
Я ещё здесь. Мне тепло...
Я ещё не забыл страха, с которым просыпался по утрам. Во всем мире нас было двое - я, накрытый одеялом с головой, и он, тяжело лежащий сверху на одеяле. Абстрактный и оттого ещё более страшный. Страх одиночества. Он исчезал сразу после прихода мамы - открывалась дверь, и мир оживал, наполняясь людьми и временем.
Я ещё здесь...
Вокруг меня ничего не происходит...
И всё, что произойдет, уже записанное в Книгу бытия, не изменит моего решения - я родился в любви и готов ее отдавать.
Здравствуй, мама!
Я люблю тебя.