Слепи меня, боженька, заново из непорочных составо

Я устал путешествовать вокруг бумажного глобуса,
Жаждет душа светлого образа,
По унылым внутренним пещерам и мегаполисам –
Жажду к Брачным палатам Твоим приготовиться.

Отче любимый, до последнего верный –
Против запутанных сетей люциферовых
И гипнотической скверны
Мира сего и безысходных его обстоятельств –
Лепка богочеловека, преосененный ката’рсис!

Слепи меня, боженька, заново из непорочных составов,
Серафима слепи несказанного
Против бессознательных на’говоров.

В этом мире кругом хитроумные сети,
По улицам ходят электрические тени,
Слепые предаются порочной рентгеноскопии –
Что модно увидеть в ближнем? Кладовые пустые,
Склад стеклянных бутылок за пластмассовой дверцей,
Распя’тое неравнодушное сердце.

Зачем они следят в смотровые глазки за собою
И ядовитой исходят слезою?
Зачем ненавидят и ночному предаются пороку
В клубах для сирот одиноких?
Вампиризируют друг-друга, впиваются намертво
В ближнего, чья дверь круглосуточно заперта?

Есть другое видение помимо предвзятого ракурса –
Катарически очиститься, ливнем проплакаться
И сиять в ризах преосененного девства.
Есть иные сферы помимо запрещённого....

Отче, Тот, Которого никто у меня не отнимет,
Миллионы барахтаются в паутине
Беспросветного зла, принимая за Божество...
Как чугунной плитой их накрыло.
Ходит по накатанной конформистик пассивный
С идеальным против сифилиса презервативом,
Впротив СПИДа запредельно кайфо’вого
Баррикадируется запершись в полседьмого…

Но не ожидает его ничего кроме красно-коричневой
Чумы или мысленного гриппа птичьего.
Одолевают его по ночам въедливые мошки –
Вымоли его, матушка, «познавшего трошки».

Отмени, Премилосердный, бедствия и катаклизмы,
Облеки пять миллионов в бессмертные ризы,
Излей чувствительный на них консоламентум,
Упокой за молитвой, за ночным интернетом
В списках божественных собеседников
Против Всемирного Паука и запутавшихся в се’тях его.