Моряк Александр Ахаев

                (Из воспоминаний и дневниковых записей)

          Однажды, к нам в Октябрьский райком комсомола города Красноярска, из Владивостока, по комсомольским делам, приехал молодой военный моряк Александр АХАЕВ, в морской форме, высокий, красивый, с карими глазами. Так как я работала секретарём-машинисткой в «Приёмной» первого секретаря РК ВЛКСМ, и было время обеда – мне пришлось сопровождать его в столовую. Я тогда сильно проголодалась и набрала полный стол еды, но ничего так и не поела – моряк смотрел на меня весь обед, не отрывая глаз. Я смущалась и краснела от его взгляда. Все девчонки, с которыми я работала, завидовали мне.

         Александр рассказал, что ему дали отпуск, собирается съездить домой к своей маме в село «Каратузское» Красноярского края. В городе Красноярске у него были дела, и так как он ещё нигде не успел остановиться – я приветливо предложила ему остановиться у нас дома, места хватало. Познакомила его со своей мамой и братом Игорем. Александр говорил, что до службы работал учителем или что-то заканчивал педагогическое (про это я точно не помню).

         Лишь только он уехал к себе на родину – от него мне сразу пришло первое письмо, мол, всё нормально, доехал хорошо, по дороге в поезде встретил земляков.

         Во втором своём письме он написал, что отдыхает дома: бывает в кино, читает книги, смотрит телевизор, что мама ходит возле него на цыпочках и что ему неудобно из-за такого чрезмерного внимания. Ходит по гостям: тёти, дяди, братья. Сообщил, что почти все его одноклассницы вышли замуж, да и некоторые ребята тоже обзавелись семьями.

         В райком комсомола села «Каратузское» заранее позвонили из Красноярска и сообщили, что к ним едет представитель Тихоокеанского Флота. По приезду, Александра сразу вызвали в тамошний райком, и ему пришлось три раза выступать перед призывниками.

         После того, как Александр побывал дома, он снова приехал в Красноярск и гостил у нас два дня. Когда уезжал на службу, мы договорились с ним встретиться в аэропорту, хотела его проводить, но так получилось, что он улетел на другом самолёте раньше положенного времени, а потом очень переживал, что мы не успели попрощаться.

         Александр АХАЕВ служил на Тихоокеанском Флоте на боевом корабле – крейсере «Адмирал Сенявин». Служить на флоте - большая честь.

         Я читала в книге "Юный моряк" Вениамина Петровича БРАГИНА:

         «В 1807 году русская эскадра под командованием адмирала Дмитрия Николаевича СЕНЯВИНА в Дарданелльском и Афонском сражениях одержала блестящие победы над турками, успешно блокировала Дарданеллы, освободила Ионические острова, Черногорию. В результате русский флот своими действиями помешал Наполеону захватить Балканский полуостров, укрепил дружбу между русским и балканским народами, оживил политические, торговые и культурные связи со многими странами и народами Южной Европы и Ближнего Востока».

         Мне нравилось получать письма от Александра и отвечать на них. Мы дружили. Многие письма я сохранила. Вот некоторые выдержки из них:

         (13.11.1976 г.)
         «Милая Света! Вчера вечером прибыл на корабль».

         (18.11.1976 г.)
         «Светлана, весь сегодняшний день я чувствовал, что от тебя будет письмо, и к тому же когда обедал, то в супе был лавровый листик (это говорят примета, что будет письмо).
          В конце ноября мы встанем во Владивостоке в порту в самом центре города, и будем там стоять, по всей вероятности, до Нового года. В общем, дальних походов не намечается. А сегодня мы провожали корабль, он уходил в Индийский океан на девять месяцев, было немного грустно».

         (21.11.1976 г.)
         «Светлана, если от меня долго не будет писем (постараюсь, чтобы этого не было), то не беспокойся, ведь у нас корабль боевой. Всё может быть, могут и послать куда-нибудь на неопределённый срок. Даже недавно собирались идти во Вьетнам, но…

          Каждый день одно и то же: подъём, физзарядка, приборка и т.д. Но приходится мириться со всем, тем более что теперь у меня есть заветная мечта… я тебе, потом напишу о ней как-нибудь.

         Знай, что от тебя письмо – у меня праздник на душе».

         (30.11.1976 г.)
         «Светлана, сейчас мы во Владивостоке. Вчера сюда пришёл наш корабль «Адмирал Сенявин». Стоим в порту в самом центре города, в сотни метров уже проходит центральная улица, слышно как ходят трамваи, рядом морской вокзал. Очень красивый город, просто неповторимый, особенно ночью. Погода стоит пока спокойная, но Приморье есть Приморье – сегодня идёт снег, а завтра он уже растает.

         Приехал на корабль, а здесь мои друзья пишут письма в разные концы света – завязывают переписку. Мне даже смешно стало, как это несерьёзно, примитивно, ведь некоторое время назад я тоже этим занимался. И ведь бывает же такое – мы с тобой встретились просто случайно. А теперь у меня появилось серьёзное желание встретиться с тобой».

         (3.12.1976 г.)
         «Светлана, сейчас мы стоим в порту. В город я ещё не ходил, да и неохота. На воздухе бываем не больше тридцати минут за сутки. Иногда что-нибудь удаётся почитать. Ну а главное, почему здесь очень тоскливо – это однообразие. Каждый день одно и тоже, распорядок дня знаю по минутам. В глазах уже всё примелькалось и речь и форма, и окружающая обстановка. А ведь ещё полтора года жить так.

         Погода стоит пока тёплая – днём около нуля, ветра нет. Когда я был дома, здесь, на Востоке, разыгралась настоящая трагедия: две недели горела тайга. Тушили все, в том числе и моряки. Наш крейсер готовился принять на борт тысячу человек. А 18 октября прошёл циклон, огонь распространялся очень быстро. Полностью сгорел город Ванино. Сотни тысяч людей остались без крова, а погибших тысячи и тысячи. Здесь как рассказали, и страшно становится – в мирное время столько людей погибает. Корабль с нашей эскадры ходил тушить пожар и там очень много жертв».

         (5.12.1976 г.)
         «Светлана, корабль – мой дом родной. Хорошо, что у меня здесь есть друзья, а так бы я и не представляю жизнь без этого. То с одним, то с другим поговоришь, и на душе уже легче становится. Взаимно обмениваемся информацией, меняемся адресами. Я, конечно, ни у кого не брал, ни к чему это, а давать давал – адреса своих учениц (бывших восьмиклассниц). Понимаю, что это несерьёзно, но как говорится – один за всех, все за одного.
         Обсуждаем актуальные проблемы «международной политики», философствуем, проблемы любви и дружбы. Так и живём.
В море пока не выходим, стоим у стенки, но говорят, что скоро будут учения, и наш крейсер тоже будет участвовать в них, но это только слухи».

         (11.12.1976 г.)
         «Светлана, ходят слухи, что через неделю наш корабль уйдёт отсюда, по всей вероятности, будем болтаться где-нибудь в море.

         На этой неделе во Владивостоке выпал снег и сейчас город побелел».

         (14.12.1976 г.)
        «Светлана, завтра мы выходим в море, наверное, дней на десять. Очень не хочется, опять постоянно тревоги, бессонные ночи, да и холодно сейчас. Новый год ещё не знаю, где будем встречать, но в этих-то условиях всё равно где. Ну, а если шторм в море, то там совсем тоска. Только и думаешь об одном, как бы не пришибло чем-нибудь, а красотой океана любоваться некогда».

         (19.12.1976 г.)
         «Светланочка, вот уже прошли четвёртые сутки как мы болтаемся в море. Идут так называемые «учения» – наш крейсер стоит на одном месте и два корабля нас охраняют. И так будет продолжаться десять дней. Но это внешне так, кажется, а внутри, если заглянуть: дым от дымовых шашек стелется по всему кораблю, всюду солёная вода – идут учения по борьбе за живучесть. Говорят, что на Новый год встанем опять на том же месте во Владивостоке, но планы здесь быстро меняются.

         Постоянно корабль качает, но я уже на это внимания не обращаю. Сегодня на море дует сильный ветер и качка усиливается. Для нашего корабля такой ветер никакого вреда принести не может.
         Света, тут мы говорили между собой на тему, что мы будем делать после службы. Мнения у всех расходятся: кто говорит – надо идти учиться, кто работать и жениться. Я ещё не знаю, что буду делать. Друг мой меня попросил, чтобы я у тебя спросил, оформляет ли ваш райком комсомола путёвки куда-нибудь устроиться на работу, и чтобы работа была интересной. Ну, скажем, куда-нибудь в Енисейское пароходство, где-нибудь на катере или пароходике каком-нибудь. Вот такая у меня к тебе просьба будет».

         (26.12.1976 г.)
         «Милая Светлана, опишу свои «похождения». Наш корабль был на учениях десять дней. Вчера вечером мы пришли опять во Владивосток и встали на том же месте, где и раньше стояли – в центре города в бухте «Золотой Рог».

         Десять дней простояли в море, ничего вроде бы и не делали такого, но почему-то все очень устали. Один только вид наводил тоску. Куда ни глянь – кругом вода. Да и качка уже надоела. Все десять дней нашу коробку качало, как корыто, какое.

         И вот снова Владивосток. Пароходы и буксиры, дома и свет неоновых огней – совсем другая картина. И настроение соответственно тоже поднялось. У меня в Новый год выходит опять вахта, так что о чём-то другом мечтать не приходится. Но я не очень-то и унываю».

         (5.01.1977 г.)
         «Светлана, опишу тебе, как встретил Новый год. 31-го декабря днём была большая приборка, корабль приводили в порядок. А накануне офицеры весь корабль перевернули – искали спиртное, но никто ничего не нашёл. Ёлки у нас на корабле не было (это уж слишком будет роскошно). Откуда-то взяли веточку еловую и повесили её в переднем углу. В двенадцать часов ночи было чаепитие: конфеты, торты – этого было навалом. Вместо шампанского пили фруктовый сок. В час ночи закончилось всё и отбой. Никакого праздничного настроения не чувствовалось. А рядом, на Корабельной набережной было так весело – ёлка горела разноцветными огнями, музыка.

         Я мысленно перенёсся в Красноярск и представил, что там точно также встречают Новый год. Ну, а мы вас охраняем.

         Погода, перед праздником и на праздник была не «ахти» какая! Дул северный ветер и мороз двадцать градусов, но это равносильно, что у вас сорок градусов. С моря пришёл один корабль, и мы его не узнали – была огромная ледяная глыба! Вот матросики и долбили этот лёд, когда все справляли праздник. Ну, а первого января с утра я постирался, и спать – до самого обеда. Ночью четыре часа стоял на вахте. Наверху почти и не показываюсь – очень холодно, около двадцати градусов мороза, а в прошлом году в это же самое время была плюсовая температура.

         Ну а теперь праздники прошли, и служба продолжает идти своим чередом. Сейчас начинаются горячие деньки – приезжает на наш корабль Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза ГОРШКОВ, а вместе с ним весь штаб ВМФ. Нашему крейсеру больше всех везёт на «шишек». И теперь опять будем приводить корабль в такой вид, чтобы не стыдно было показать такому высокому начальству.

         Письмо пишу на ДПЗ (дополнительные политические занятия). Все пишут конспекты Ленина, а я тоже «конспект» пишу».

         (17.01.1977 г.)
         «Света, мы стоим всё там же во Владивостоке. В город никуда не ходили (у нас эпидемия гриппа). Я уже месяц, как не был на земле, всё время находимся на этой «железяке». Так уже надоело всё, хоть волком вой! А тут ещё собирается приехать Главком ВМФ. Наш корабль показательный, вот и готовимся к приёму Его персоны: красим, драим – вот основное наше занятие. А ещё тут погода заколебала морозами и ветрами. Краска в руках мёрзнет, а ничего не поделаешь, приходится торчать на ветру.

         Но скоро опять всё войдёт в своё русло. Иногда удаётся достать что-нибудь почитать. Читаем разные журнальчики типа «Невы», «Октября» и «Вокруг света». Уэллса читал когда-то, мне он тоже нравится, но подобного здесь ничего не достанешь.
Позавчера выходили в море на стрельбу. Воскресенье весь день были тревоги, работы».

         (24.01.1977 г.)
         «Как я тебе, Света, ранее писал, что мы готовились принять на нашем борту Высшее командование вооружёнными силами. Сколько было работ сделано по приведению корабля в порядок! Никто со временем не считался. И вот перед его приездом объявили повышенную боевую готовность и начало начальство «пачками» приезжать. Недаром наш крейсер зовут «плавучей гостиницей».

         Утром построили всех на юте. Целый час мёрзли на морозе – ждали, когда вертолёт прилетит с Его персоной. У меня чуть было руки не отмёрзли, (я был в белых парадных перчатках). И вот наконец-то прилетели – сам Главком и всё командование ВМФ.
Сразу же вышли в море. Нас охраняла целая эскадра кораблей и подводные лодки. Куда не посмотришь – всюду на горизонте маячили силуэты кораблей. Целые сутки была тревога за тревогой, по шесть часов не выходили из своих боевых постов. И вот, сегодня, в воскресенье, всё начальство (сто человек) сошли с корабля.

         Сейчас жизнь на корабле вошла в прежнее русло. В кубрике постоянно «гремит» проигрыватель. Начинает боком выходить «встреча Главкома» – заболело горло и кашель. Но ничего, в общем-то, я себя чувствую нормально, на эти пустяки и внимания не обращаю – не впервой!
         Через час заступаю на вахту, время есть для раздумий, когда четыре часа стою на посту. Сейчас стоим в своей базе (мой старый адрес), но «говорят», что завтра опять идём во Владивосток. Последний раз, когда шли из Владивостока, было в море очень много льдов (как в Арктике!). Эту зиму здесь считают самой холодной за всю историю».

         (28.01.1977 г.)
         «Светлана, пишу тебе сразу же по приходу во Владивосток. Как я тебе уже ранее писал, у нас на крейсере было высокое начальство, ну а сейчас мы находимся на отдыхе, ещё живём под впечатлением о Главкоме и не можем прийти в себя после той суматохи, которая царила на корабле перед встречей.

         Несколько дней стояли на своей базе и жили по выходному дню, то есть по воскресенью: фильмы три раза в день показывали, правда, ничего путного не было и целыми днями «гремел» проигрыватель. Мы были довольны.

         А сейчас снова во Владивостоке, уже привыкли к нему. Скоро бросим якоря на целых полгода! Становимся на днях на ремонт в завод. Время потянется тогда совсем медленно, но есть шанс куда-нибудь съездить в командировку.
Вчера впервые за два месяца выпал снег и сразу же стало тепло.
Письмо пишу в боевом посту – «делаем приборку»! Прослушиваем записи на магнитофоне (специально для нашего поста)».

         (5.02.1977 г.)
         «Светлана, вчера ездили в город, работали на складах, день пролетел незаметно. Приятно, что сделал хорошее дело. Приехал на корабль уставший, но в отличном настроении и ночью спал как убитый. Удивляюсь, как там молодые здоровые парни не заняты настоящим делом, отлынивают от работы. Мы же на работу в город ездим как на праздник.
Недавно меня записали петь в хор, но я оттуда вовремя успел смыться, ещё меня там не хватало.
         По-прежнему стоим в бухте «Золотой Рог», каждый день смотрим на морской вокзал, и грустно становится – жизнь кругом бьёт ключом, а мы словно на каком островке в стороне от всего. А потом придётся навёрстывать упущенные эти три года. Ведь сколько можно дел переделать за это время, а здесь практически придётся начинать всё с «нуля». Но, я оптимист и верю только в прекрасное будущее. Это, конечно, зависит от меня.

         Погода стоит, как и у вас очень холодная, до двадцати градусов мороза. История Приморья ещё не знает таких холодов. Но мы и эту зиму переживём, ведь скоро уже весна и зима близится к концу».

         (17.02.1977 г.)
         «Светлана, сейчас мы находимся недалеко от Владивостока, стоим на рейде. Очень скоро встанем окончательно на ремонт в завод в бухту «Золотой Рог», так что адрес мой теперь будет постоянный – Владивосток-100.

         А сейчас перед постановкой в завод, выгружаем свой Б.З. (боезапас). Эта неделя просто была кошмарной. В день по двенадцать часов работаем, как вечные пахари. Представляешь, несколько тысяч снарядов весом по шестьдесят килограммов надо вытащить из погребов, погрузить на баржу, потом сгрузить на стенку и перенести ещё метров за четыреста на окончательное место. Главная трудность в том, что не столько устаём от всей этой работы, сколько мёрзнем на ветру. Всё против нас, и ветер как назло вот уже дует три дня и не перестаёт.

         Вчера, например, когда всю работу закончили на берегу, поплыли на буксире к нашему крейсеру и почти целый час кружили вокруг него, не могли подойти к нему из-за сильного ветра. У меня после этой прогулки руки ломило весь вечер. И вот так каждый день, всю неделю.

         А сегодня мы отдыхаем, гражданский буксир отказался работать из-за плохой погоды. Вечером привезли почту, показывали фильм, но я никуда не ходил. Все сидели в кубрике. А теперь уже после отбоя сижу и пишу, кругом вода капает (на всех кораблях так), но мы уже привыкли. Скоро это всё останется позади, в заводе, по всей вероятности, простоим до осени, а возможно, и до зимы».

         (20.02.1977 г.)
         «Милая Света, наконец-то, все авральные работы закончились, и мы впервые за десять дней свободно вздохнули. Такие деньки запомнятся, наверное, на всю жизнь. Вот, позавчера, например, чистили цистерны из-под мазута. Вечером вылезли оттуда, и себя было просто не узнать – все чёрные, как негры и пропахшие нефтью. И когда это всё закончили, то нам объявили, что постановка крейсера в завод откладывается до марта.

         А сегодня воскресенье – отдыхаем. Все что-то делают: кто фильм смотрит, кто читает, а я вот не знаю чем заняться. Просто одна тоска от выходных дней. И погода, как нарочно, сегодня отличная. На небе ни облачка и ярко светит солнце. На верхней палубе было три градуса тепла и после этого нет настроения, спускаться в кубрик (как погреб, куда не доходит солнечный свет и еле-еле мерцают лампочки освещения). Иногда долго не выхожу «наверх», а потом, когда «вылезешь на свет», то глаза режет и слезинки бегут.
Мы себя, шутя, сравниваем с узниками Бастилии. Одним словом, в службе на флоте уж ничего такого привлекательного нет, как думают многие, которые не имеют ни малейшего представления о флотской службе – говорят «романтика». Не знаю, или может я такой, ничего другого не вижу, но какая уж тут романтика стоять через сутки на вахте, пить «солёный» чай и воду и мёрзнуть на ветру иногда часами.

         Обидно даже становится, многие корабли бывают в дальних походах, много видят, знают, что такое «морская болезнь», а здесь… красим, чистим, принимаем высший командный состав, всё время стираемся, гладимся, через каждую неделю подстригаемся. Одним словом – живём строго по уставу.

         Тут недавно прочитал книгу о генерале Карбышеве, и мне стыдно стало, что мы иногда пускаем слёзы по «горькой жизни». Вот если бы я испытал хоть тысячную долю того, что люди испытали в Отечественную войну, я бы, наверное, по-другому смотрел на жизнь.
Я, Света, не могу представить, что было бы со мной, если бы перенёс то, что в жизни перенесла ты. Света, такую девушку как ты, очень редко встретишь в наше время.

         Завтра, то есть 21 февраля, опять идём во Владивосток и становимся на то же место, где обычно стоим, опять на город будем смотреть и бегать покупать мороженое на стенку, в общем интереснее, чем здесь торчать.

         Уже вечер, день опять прошёл бесследно, ничего доброго не осталось в памяти. Скоро будет вечерняя поверка и отбой, а спать нисколько не хочется – буду опять думать. (Можно подумать, что какой великий деятель!)».

         (27.02.1997 г.)
         «Света, письмо, которое ты писала на Тихоокеанский, я получил, и уже давно написал ответ и в следующий раз, можешь не сомневаться, на какой адресат писать. Наш корабль слишком широко известен на всём Тихом океане, единственный в своём роде – крейсер управления, так что вся корреспонденция в основном поступает вовремя.

         Да, Света, не сбылись наши надежды на скорую постановку в порт. По-прежнему болтаемся в море, совсем рядом с Владивостоком, но когда наконец-то причалим к стенке – неизвестно. Наш кораблик продувается со всех сторон всеми ветрами. Иногда даже и на верхней палубе не показываемся.

         Праздник СА и ВМФ провёл по нашим понятиям не плохо: посмотрел два фильма, правда, один уже раньше два раза видел, а второй – чепуха двадцатилетней давности. Что хорошо, что день был просто чудесный – пять градусов тепла!!! Все как мухи повылезли на верхнюю палубу – как весной! Но на следующий день подул ветер, и сразу же похолодало, но уже сдвиги есть в лучшую сторону, не за горами и весна!

         Да, Света, я полностью с тобой согласен о взаимоотношениях между парнем и девчонкой. Действительно, в наше время, прежде чем доверить кому что-то своё, надо этого человека отлично знать».

         (23.03.1977 г.)
         «Светлана, за это время в моей жизни ничего существенного не произошло, но всё же кое-что изменилось. Изменилось то, что мы (наш крейсер) после месячной стоянки на рейде, наконец-то, встали на ремонт в судоремонтный завод. Обстановка здесь совершенно другая: огромный завод с его незатихающим шумом и грохотом, рядом проходят товарные составы, много ремонтирующихся кораблей и пароходов.

         В общем, попали в самый центр промышленного Владивостока. Чуть повыше от нашей стоянки проходит центральная улица, здесь же находится цирк. Сейчас привыкаем к новым заводским условиям, но и здесь тоже можно жить. С первых же дней я «усиленно» повышаю свой культурный уровень, уже ходили на гастроли московского цирка, где были тигры. Содержание программы мне не понравилось, вот только что само здание цирка отличается своей оригинальностью.

         А вчера, то есть в воскресенье вечером, ходил с другом в увольнение в город. По центральной улице побродили от нечего делать, а потом зашли в матросский клуб. Конечно, ничего хорошего там не было, вот только что интересно было посмотреть на местных представителей «прекрасного дамского общества», но, по-моему, там были «отбросы общества», уж до того у них был безобразный вид.

         В последнее время прочитал довольно-таки много художественной литературы и очень интересные книги попались.

         Погода стоит хорошая, а 14 марта шёл первый дождь. В общем, весна у нас в полном разгаре».

         (30.03.1977 г.)
         «Светлана, сейчас мы заняты тренировками, готовимся к праздничной демонстрации на 1 мая. В общем, будет типа такого, как в Москве на Красной площади. Нас вот уже два дня усердно «дрессируют».

         Пишу письмо перед вахтой, ночью четыре часа стоять на вахте. Возьму с собой твои письма, чтобы не уснуть и опять буду вспоминать тебя. Я тут загадал одно желание, но пока писать не буду (секрет). Потом когда-нибудь тебе скажу.

         У нас здесь тоже как на Енисее – бухта «Золотой Рог», только уже Енисея. Постоянно снуют катера, буксиры, траулеры, а у причалов стоит множество теплоходов, громадных плавучих рыбозаводов, белоснежных пассажирских лайнеров и конечно военные корабли. Недалеко морской вокзал и рядом железнодорожный вокзал, постоянно снуют электрички. Бухту окружают высокие сопки, а по ним взбираются многоэтажные громадины домов.
         Сейчас город приоделся в праздничный наряд. Особенно красива Ленинская улица. Всюду сверкают, мигают слова и эмблемы. Вечерний Владивосток просто неповторим.
Погода стоит без изменений, временами бывают и тёплые деньки, как сегодня, например, ну а в целом климат здесь очень сырой».

         (1.04.1977 г.)
         «Светочка, сейчас почти нет свободного времени, через сутки стою на вахте, работа на заводе, да ещё комсомольскими собраниями совсем заколебали, почти каждый день собираемся. В заводе ничего интересного нет. В городе не был с месяц, да и неинтересно уже там. Культурные центры все посетили, а больше делать там нечего.

         25 мая по радио мне напомнили, что в этот день последний звонок. На душе так грустно стало. Кажется, совсем недавно и для нас звенел этот звонок и вместе с тем, сколько изменений произошло за это время и неизвестно, что будет с тобой завтра.
Погода стоит дождливая, а сейчас вообще наступила полоса дождей, так что мокнуть ещё целый июнь».

         (10.04.1977 г.)
         «Света, напишу тебе стихи, которые обещал написать:

                Шагает тихо ночь по летним росам,
                А где-то в море нет спокойных снов…
                Пишите чаще, девушки, матросам,
                Пишите больше тёплых, нежных слов.

                Пишите чаще, с тайной грустью споря,
                И пусть ответы долго не придут –
                Вы не волнуйтесь, значит, парни в море,
                Их ваши письма в базе подождут.

                Как нелегко нести морскую службу,
                Понять сумейте, девушки, душой,
                И вашу верность, искреннюю дружбу
                Моряк оценит как никто другой!

                Пишите чаще, девушки, матросам,
                Пишите больше тёплых, нежных слов.
                Пусть парни не грустят по летним росам
                И по цветам нескошенных лугов».

         (14.04.1977 г.)
         «Милая Светлана, вот уже три дня не хожу на работу на завод. Ведь надо же такому случиться – заболела немного спина, застудил. Не знаю, когда это я умудрился. Теперь вот хожу в санчасть на прогревание. Но, это конечно пустяки по сравнению с мировой революцией. Ничего серьёзного нет, и скоро всё пройдёт.

         Погода стоит просто отвратительная. Всю неделю туманы чередовались с дождём, а в субботу и воскресенье вообще лил дождь. Но это ещё лучше – никаких построений, как обычно бывает в погожие дни, да и офицеров никого не было на корабле.
В общем, за эти два дня отдохнули морально и физически. В воскресенье смотрел какой-то фильм, а остальное время проспал.
 
         В городе уже не был больше месяца, абсолютно некуда идти, так что всё свободное время провожу на корабле.

         Сегодня под вечер тучи разошлись, и показалось солнышко, город засверкал умытым и сверкающим. Сейчас Владивосток, скорее всего, похож на огромный парк и только шестнадцатиэтажные дома как свечки взбираются вверх по сопкам, а внизу сверкает голубой гладью «Золотой Рог».

         Недавно пришла из Антарктики плавучая китобойная база «Советская Россия» – такая громадина, смотришь – дух захватывает, и пришвартовалась рядом с нами (с нашим кораблём).

         Ты вспомни, Света, как мы в лес ходили, как в снегу валялись, словно маленькие дети! И разве это забудется? Никогда! Я даже помню день нашего знакомства – 13 октября».

         (1.05.1977 г.)
         «Светлана, с раннего утра и до обеда был на демонстрации. Прошли колоннами по центральной улице, народу было очень много, ну а мы замыкали всё это шествие. Со стороны если смотреть, то красиво было, только вот устали ноги от этой ходьбы.

         Владивосток просто не узнать в эти дни. Везде горит иллюминация, а в центре вообще как на Бродвее. Порт расцвечен морскими флагами. В общем, чувствуется праздник».

         (7.05.1977 г.)
         «Светлана, мне довольно-таки часто приходится сталкиваться со здешними девчатами. Боже мой, Света, я просто удивляюсь, где они такими стали – поголовно курят, да ещё этим бахвалятся. Я всегда их сравниваю с тобой, просто ничего общего. И вот не дай Бог попадётся такая жена, с ума сойти можно от одной только такой мысли.

         А у нас ещё листочки не распустились, а так хочется побродить по лесу, подышать хвойным воздухом. Впереди целых два дня отдыха, никаких мероприятий не намечается, за исключением праздничного фейерверка, который будет 9 мая вечером».

         (10.06.1977 г.)
         «Милая Света, изменений никаких не произошло, за исключением места стоянки нашего крейсера. Теперь стоим в самом тупике бухты «Золотой Рог» в сухом доке. Как начали в двенадцать часов ночи катера нас буксировать и к семи часам утра окончательно встали на место. Теперь будет далековато ходить на работу, да и от центра теперь далеко.

         Изменений в погоде не произошло. Ежедневно идут дожди, в лучшем случае – туманы, и так каждый Божий день. Местные жители шутят: «Скоро жабрами дышать будем».

         Конечно же, мы с Александром встретились после его службы, но в дальнейшем наши пути разошлись. Он уехал в Приморье, а я в Забайкалье.

         ***
         Мама Александра АХАЕВА – Ирина Васильевна АХАЕВА, живёт с мужем и младшим сыном Геннадием в селе «Каратузское» Красноярского края, держат хозяйство. В 1999 году она написала мне письмо (в ответ на моё), в котором сообщала, что Александр после окончания службы приезжал на родину домой к родителям-пенсионерам, а потом уехал снова в город Владивосток, где успешно поступил в институт Советской торговли. Учился четыре года, учился хорошо, получал повышенную стипендию. Познакомился с девушкой того же факультета, на третьем курсе женился. Справили молодёжную свадьбу. Жену зовут Ирина, она из города Райчихинска Амурской области, из многодетной семьи. По распределению оба попали в Райчихинск, жили у мамы Ирины. 1 октября 1982 года у них родился сын Дима, в 1986 году родилась дочь Люба.

          ПИСЬМО ИЗ ВЛАДИВОСТОКА

          3 июля 2008 года по электронной почте я получила письмо от незнакомой женщины СИДОРЕНКО Татьяны Семёновны из города Владивостока. Она прочитала в Интернете, на моей страничке о моряке Александре АХАЕВЕ, который служил во Владивостоке, с которым я переписывалась. Вот что она пишет:

          «Уважаемая Светлана!

          Искала сведения про пожар в порту Ванино в 1976 году, и всплыли Ваши строчки из писем Александра АХАЕВА. Мои родственники пережили эти страшные события.
 
          А дальше – о моём родном городе Владивостоке. Как всё узнаваемо! Достаточно прочесть строку, как в моей памяти рождаются целые картины. Крупинки описания погоды, в которой прожили мы всю жизнь, и в те самые дни, о которых он писал. Как это трогает за душу!
          Александр пишет, что стояли в центре города на Корабельной набережной. Это прямо против Океанского проспекта. Помните, Пугачёва пела об Океанском проспекте? «Владивосток… А я приеду, дай мне срок…» К слову, очень не люблю эту песню).

          На том же Океанском проспекте, чуть выше, тот самый ДВИСТ, в котором Александр потом учился. Тут же рядом – ГУМ, в Советские времена самый крупный промтоварный магазин края. Здесь же памятник «Борцам за Власть Советов», центральная площадь, на которой проходили демонстрации, о которых он пишет, и военные парады. Там же ставят Новогоднюю ёлку и до сих пор.

          Читаю о том, что крейсер «Адмирал Сенявин» отшвартовался в заводе, а напротив – цирк. Так это мой родной Дальзавод, судоремонтное предприятие, где проработала с 1958 по 1999 г. Самое крупное в Советское время предприятие всего Дальнего Востока. И знаю, где стоял корабль. Как раз там и проходила внутри нашего военизированного, с завесой секретности, завода железная дорога для провоза грузов в завод и дальше, к Морскому вокзалу. А потом поставили их в док, это в самом углу Золотого Рога, 4 ль от первого места (Дальзавод растянулся на половину длины бухты).

          И китобойную базу, громадину «Советскую Россию» ставили в тот же док. Для этого его расширяли специально и углубляли дно в 1959 году. Это как раз в том цехе, где проработал мой муж 45 лет – всю трудовую автобиографию, где начинала я, где мы проводили вечера-диспуты с матросами стоявших в доке кораблей. Вот уж в женихах у нас недостатка не было! Но я была романтичная и строгая комсомолка. Временных увлечений не признавала и верила в дружбу между парнем и девушкой без любви и плотских отношений. К девушкам, которые не понравились Александру, я не принадлежала и относилась аналогично, но в моей среде обитания таких девушек не было.

          Конечно, по времени пребывания А. АХАЕВА и моя молодость не совпадали лет на 15. У меня тогда уже было двое деток, профсоюзная активистка…

          Читала и ждала совсем другого окончания истории. Увы, судьба нами руководит часто без нашего желания. И всё же мне показалось, что между вами была любовь. Чистая, романтичная. Неподтверждённая личным общением, она угасла.

          Вот почему люблю читать документальные вещи, что они помещают меня в прошлое. Как-то я так устроена, что во мне сильно тяготение к былому.

          Успехов в творчестве! Не всё прочла, но кое-какие стихи успела. До свидания! Самого лучшего в вашей жизни!

          СИДОРЕНКО Татьяна Семёновна (СТС) Владивосток».

                03.07.2008 г.

          ***
          Ткачев Юрий Васильевич (сайт - Литсовет.ру) комментирует произведение Моряк Александр Ахаев - 22.10.2010 19:04
 
          Светлана, я отслужил во Владивостоке 15 лет. Службу начал с 1974 года, когда молодым лейтенантом пришел на береговую базу ракетных катеров в бухту Большой Улисс. Почти все мои рассказы связаны с Владивостоком. Из вашей переписки с моряком Александром Ахаевым всплыли в памяти дорогие сердцу места моей молодости, моего красавца - Владивостока. Я жил на площади Окатовая в 9- этажке. А в первые годы службы в деревянном двухэтажном доме на самой окраине Владивостока - посёлке Улисс. А какие названия - Улисс, Патрокл. Почти, как у Грина. Спасибо, что сохранили свои письма и опубликовали эти чистые строки вашей переписки.




          (Рисунок Светланы Царинных)