Князь

Есть город в городе. Там тёплая, как смерть,
Приходит нежность барышень, и снег
Ложится рифмой в ноябре на твердь,
И виден шаг степенный, виден бег

На белом покрывале ноября
Уж опосля, когда ушли шаги.
И кажется, что ты прошёл не зря
По снегу. Словно жизнь. И до пурги

Снег сохранит причудливую вязь,
Как город в городе хранит всю прелесть шлюх.
«Лев Николаевич? Куда вы, милый князь?» –
«Сначала в книгу. А затем – одно из двух!..»

Есть город в городе. Есть книга, что сама
Скрывается в какой-нибудь из книг.
И в смерти смерть. В уме – чуток ума.
Но – в жизни – жизнь? В прохожих – человек??

Остановись. К чему бежать к концу?
К чему спешить? И так ты впереди.
Остановись. Мужчине не к лицу
Спешить бездумно. Отдышись. Затем иди;

Иди затем, что здесь не устоять.
Иди из города, из города, из гор,
Иди туда, где неча понимать,
Иди туда, где бесполезен спор.

Иди на снег, ноябрьский, неживой.
Иди на снег и превращайся в снег.
Иди, как снег. Как ветер ночью вой.
Но не забудь сперва замедлить бег.

Здесь смерть. Любое из имён
Подходит ей. Здесь ты, здесь бег, здесь явь,
Здесь каждый: кто казнил и кто казнён.
Здесь я.

Здесь милосердие и сердоболье здесь.
Здесь песни, что пропеты. Здесь пропеть
Перед пустыми стульями. Чудес
Здесь нет, поскольку время – тоже смерть.

Был город в городе. Тревожил, бушевал,
Следил ногами и спешил сюда.
«Лев Николаевич, ужели ты устал?» –
«Я не солгу, когда отвечу да».

Притворство не в чести у мертвецов.
Усталость – тоже имя для конца.
Князь поднимает мёртвое лицо,
Его глаза глядят на мертвеца.