Страна на коленях

Песок.
Это единственное, что было везде. Легкий ветерок облегчал существование не на много. Каждый молил своего бога, чтобы этот ветерок не усилился, иначе песок смешается с ветром, и от него не будет никакого спасения.
Крепкие с виду стены за несколько веков удивляли уже тем, что еще стояли. В прошлом эта военная крепость выдерживала натиск тысячи, но сейчас пара сотен могла бы сравнять ее с землей. Только это уже никому не нужно. Сама крепость давно не стратегический объект... Это тюрьма. Сильна же такая тюрьма, у которой нет ни колючей проволоки, ни решеток. Охрана здесь бывает редко, как правило, только при обновлении "ассортимента" узников, да изредка для уборки иссохших тел умерших в такой неволе. Их никто не хоронит, а сам процесс "уборки" есть ни что иное, как определение тех, кто уже не дышит, или дышит, но не двигается, и сваливание их тел в единственный колодец почти посередине крепости. Из колодца идет такая ужасная вонь, что бородачи закрывают лицо, и свалив очередную "порцию", срочно ретируются за бесконечно желтый горизонт.
Воды здесь нет. А та, что есть находится под несколькими сотнями гниющих трупов в колодце посередине крепости. Бородачи воду с собой не приносят. Она слишком ценна в этом краю, чтобы расходовать на узников. Единственное место, где еще осталась доступная влага - это камера нижнего уровня крепости, она же бывшая камера пыток. В десятке метров под землей, под самой тяжелой стеной. На стенах там мох и плесень, а каменный пол ее постоянно влажный. Здесь и находится подобие водопоя для узников. Там свой мир, бородачи туда не заходят, иногда ночами оттуда доносятся дикие крики. Место, где ради капли воды готовы грызть друг друга...
Отчего не убежать, коль никто не держит? Этот вопрос мучил бы новичков, если бы не одно НО... Кругом на сотни километров пустыня, да и это не самое страшное. Узники живут на коленях... Их уже привозят такими, и в самой крепости существуют последние дни только так. Условие "заточения" в Наракеше одно: всем узникам обрубают сухожилия на ногах. На ступни они больше никогда не смогут опереться... Только на колени. Считается, что этим они искупают грехи своей старой жизни на ногах.
Так в один из дней привезли и его. Для такого места он был чрезвычайно здоров, хоть и был окован вязью наракеша, обречен жизни на коленях. Имя его значения не имеет, да и не имело никогда. Он был курдом, сыном несуществующей свободной страны. За что его обрекли бородачи на смерть в крепости не важно. Ни для кого не важно...
Его язык никто не понимал, теперь этот язык был не нужен. В неволе он жить не мог, даже в такой открытой, как эта. Облизывать грязную влажную землю в камере водопоя не желал. Просто лежал и смотрел на небо...
"Дома, в горах, это небо было совсем другое. Там оно было бело-голубое и свободное, а тут... ядовито синее, давящее на глаза, на голову" - так думал он.
В крепости он даже и дня провести не успел. В эту же ночь, как только зашло солнце, из последних сил пополз он как можно дальше от крепости, в пустыню. Именно пополз, а не побрел на коленях. Его и раньше было невозможно сломить, и сейчас стоять на коленях он не хотел. Полз только на руках, волочив исхудалое брюхо по песку. Никто не мог знать, о чем он думал в этот момент, но глаза его горели, они смотрели не вниз, не на песок, а были точно уставлены в горизонт. Полз не оборачиваясь. Не мог и не хотел смотреть назад, в сторону крепости.
Для человека, он смог за ночь отползти довольно далеко, и когда солнце стало всходить, он обернулся и крепости на горизонте не было видно. Она скрылась за волнами желтого моря. Неизвестно в кого или во что он верил, но постоянно хрипел про себя странную молитву.
Солнце стояло в зените.
Руки не двигались. Он ослеп оттого, что полз все время с открытыми глазами... До последнего момента эти глаза смотрели прямо на горизонт...
...
Уже через несколько дней пустые глазницы его черепа стали укрытием для скорпиона. Но даже такие глазницы смотрели ровно на горизонт.
Пусть так, но умер он вне стен, умер сам, умер один... Не в яме сгнил, полной трупов.
Главное, что он не стал фундаментом, не стал землей в этой стране на коленях. Умер уже в своей, только для него существующей стране свободы и горизонта...
...
А позже его останки стали песком. Песком, долетевшим вместе с ветром до гор. Песком, покинувшим эту "страну на коленях"...
24.11.06