Инквизиция

Я смотрю сквозь огонь, как ликует толпа и вижу пустые глаза святых от-цов. Это темная пустота ужаса. Они боятся меня, а пламя живое веселое ласкает безумным жаром мои ноги…Я уже по колено – пепел. Я весел как огонь, ведь я ухожу так ярко под ликованье…Бедные людиим всегда не хватает восторжен-ных зрелищ. Огонь. Огонь. Сплошной огонь, сплошное яркое сияние вселенной подбрасываемой на ладони…
У меня нет ладоней, уже нет…
Я – огонь.
Я смотрю сквозь себя, а вокруг плещется море. Море цветов. Ярко белые вспышки с желтыми искорками – это ромашки.
Безумные алые или белые – это розы.
И у подножия их черные не существующие – мертвые цветы, как чьи–то глаза.
Это остатки исчезающей памяти. Вода где–то я слышу – вода. Разбивает-ся вдребезги об асфальт этих серых дорог. По которым я шел запинаясь за ти-шину и останавливаясь поразившись, что чуть не упал. Вода. Дождь. Слезы. Ре-ка в стакане берегов. Безумная любовь Дикая любовь. Дикая боль. Это сжалось сердце. Озябнув на ветру. Холодный солнечный ветер. Жемчуг застывшей ро-сы.Скатывался под ноги. По новым дорогам моих дорог кто читает мои следы. Жемчуг застывшей воды. Пророк. Враг. Или я или ты. Он был когда–то мной. Я был когда–то им. Когда он был живой. Когда я был живым. А нынче – я присут-ствие отсутствия. Бессмертие гербарного листка. За семью замками в музее. Ох-раняем и оберегаем, спросите у скелета, что он чувствует он молча ухмыльнется вам в ответ.
Широкою ухмылкой мертвеца, как время источает до конца, который сами мы и обозначим. Волчья яма, полуголый кров.
И в кровь ворвется пламя от костров.
И душу растопит от долгих зим.
Из глаз слезою потечет токсин.
Когда он от души до слез не рад
Из глаз его – яд.
И каждая утертая слеза наполнит
Новым знанием глаза.
Осядет тишиной на дне зрачка.
Как в озере утопнет на века.
Тамнедоступный клад укрыт на дне
Сердце допело погребальный гимн.
Прахом понеслось по ветру. Я гулял свободно как хотел. Сам в своем оранже-вом королевстве – сказал огонь закончив плясать над телом и потух, лишь теп-лились угли на ветру…