Я рожден не для чистогана, не для колючей проволок

Не смотри на меня полупомешанно,
маска грешника случайно навешана.
Я другой, какая бы ни тяготела программа
и как бы ни гнался за мной злой и поганый.

Я рожден не для чистогана, не для колючей проволоки,
не затем, чтобы пылиться изгоем на третьей плацкартной полке.
У меня другие в ночи позывные
и ближние навсегда неземные…

Бегут куда-то, как наваждения адовы
засвеченных пленок прокручивающиеся кадры.
И всего-то под крышей прилипла льдышка -
и ничего больше о знаменитости бывшей не слышно.

Наведенные симптомы, болезни, боязни,
чьи-то глупые басни,
срываемые как листки эвкалипта
прекрасные сны серафита.

Я открою тебе небывалую в полдесятого
реальность лучшую чем у Анны Ахматовой.

Я открою тебе реальность другого Иосифа –
не Сталина и не Бродского,
и мир возвышенней чем у Н.Заболоцкого.

Промакни меня, полночь, как чернила промокашка,
и спи себе втихомолку, посапывай да покашливай.
Есть знаменитости большие чем Марина Цветаева.

По ним тоскуют незнаемо,
кто они и как до них достучаться.
Есть песни достойные большего, чем овации.

Есть у гитары заповедные струны,
недоступные для спроса и конъюнктуры,
есть диапазон, который несравним ни с какой субкультурой.
Есть струна, что поет в соловьиную полночь –
коснись ее, музыкант Григорий Ионыч.

А пока с неисповедимой апостольской миссией
утешает меня восьмиструнный боженька оПаисий.