Сказка об умном царевиче

В одной республике жил, как это ни странно, царь. И было у него три сына.

Двое старших - так себе, а третий еще и говорить не был обучен, а уж таблицу умножения наизусть знал и корень квадратный мог вычислить. В народе его уважительно называли Иван-доцент.

Жил себе царь во дворце, править ему, правда, только по выходным дозволяли, а всю оставшуюся неделю слонялся царь без дела по дворцу или в "дурачка" со старшими сыновьями резался. Только Ивану было не до "дурачков", он изучал математику, химию, физику и другие науки. Слух об умном царевичи по всем царствам прокатился.

В ту пору за тридесять земель и тридесять морей жил Кощей-смертник.

Не жил, а так, помирал…со скуки. Для такого случая гроб нарядный припасен был, с кистями. Каждый вечер в него Кощей укладывался и всех по себе плакать заставлял. Кто плохо заплачет - тому пулю в лоб. А утром завсегда опять рождался и требовал, чтобы его с днем рождения поздравляли и подарки дарили, а кто не подарит - тому тумака. У безобразника две дочери-красавицы списанные на выданье были. Звали их Василиса-престрашная и Василиса-пренудная. Кощей обожал дочурок до ужаса, просто наглядеться не мог. Как явится к нему какая-нибудь в кабинет, так аж стонет папаша от родительских чувств. "Глаза, - говорит, - мои бы тебя не видели!" Очень ему хотелось Василис замуж пристроить, а уж как им замуж хотелось!

Бывало, сидят вечером за девичьим рукоделием: одна глазки родственничкам в семейном альбоме выкалывает, а другая пятилитровыми самоварами чай хлещет. Как взвоют обе : "Заму-у-уж хотца!" Или романс "щипательный" затянут, да так, что все придворные из дворца за гору бегут, а мухи в обморок пикируют. Потому как, обеим Василисам медведь из соседнего леса по ушам потоптался, когда они младенцами были. Только Кощея Василисино пение не пробирает, наушники нацепит и певца Витаса на полную громкость слушает. А девицы поют, слезами обливаются. Вот ведь, как замуж охота!

Каждое утро к дочкам кощеевым главная сваха с докладом. У ней досье на всех видных женихов в округе. Однажды, только Василисы с кровати скатились, сваха - к ним: так, мол, и так, есть в такой-то республике царевич Иван-доцент, умней всех академиков, а уж красавец - других не надь! Фотографию показывает и другие данные: рост, вес, отпечатки пальцев и все прочее. Василисы друг у дружки фотку из рук хватают:

- Ай, красавчик!

- Хорош!

- Ни дать, ни взять вылитый де Каприо!

- Разуй глаза! Брюс Уильяс!

- Умру, а мой будет!

- Нет, мой! Мой!

Ну, подрались, понятное дело. А фотографию, аккурат, пополам порвали. Насилу телохранители разняли. Тут сам Кощей пожаловал: "Что, понимаешь, такое за трагедь? Отчего помереть спокойно не дают?" Рассказали ему дочери про свою беду. Решил родитель: "Хоть одну да выдам замуж. Жив не буду! А то и обеих удастся пристроить, может жених из иноверцев?!"

Собрал Кощей родственничков на военный совет. Жаб-Ямыч пришлепал, Кот-Будун пожаловал, даже Дед-Я-Йог с индийского семинара на ковре-самолете примчал. Крепко все задумались, как же такого добра-молодца захомутать. Приданое, конечно, у Василис богатое: счета в Швейцарских банках, подвижное и неподвижное имущество, по четвертинке царства на каждую. Да вот беда, - ни один дурак на приданое не позарится при таких невестах!

- Надо Василис в лягушек превратить, - предложил Жаб-Ямыч, - а папашке царю стрелы подсунуть с луками. Пусть, де, сыночки по старинке невест подыскивают.

- Нет, уж! - прервал его Кощей,- эдак, какая-нибудь другая лягушка стрелу Иванову сцапает, поминай, как звали!

- Тогда войной, войной на них пойти! - не унимался Ямыч, - Ивана - в заложники. Или он на Василисах женится, или мы его покалечим, а республику изничтожим.

- Ага! Войной, конечно, можно, да идти далеко, ножки устанут, - согласился Дед-Я-Йог, выпутываясь из сложной йоговской позы Бхардрасана, - Да царевич жену свою до смерти ненавидеть будет. Разве можно - силой?!

- Не хотим силой! - взвыли Василисы. Они, как и положено, у замочной скважины подглядывали, - Хотим полюбовно!

- Вот дурищи! - взвился Кощей, - Вы на себя когда в последний раз в зеркало гляделись? Кто ж с такими рожами полюбовно жить станет? Разве слабоглазый какой. Эдакая страсть!

- У-у-у! - заскулили обиженно Василисы.

- А я говорю - войной! - возмущенно зашептал Ямыч.

Василисы выскочили из-за двери и к деду - в ноги:

- Выручай, дедуля! Ты ведь можешь такое зелье сварить, чтоб мы Ивану раскрасавицами показались?!

- Зелье тоже можно, но не будешь его всю жизнь опаивать. Он от ентого зелья совсем сдуреет и жену от коровы отличить не сможет.

- Ой-ой-ой! Лишеньки! - расплакались девушки.

- Войной! - настаивал Жаб-Ямыч.

Тут Кот, который спокойно похрапывал возле окошка, вскочил, вздыбился, да как заревет:

- Ми-а-а-а-ау! Не спать!

Все попадали. Один Кощей устоял. Бахнул кулаком по столу, так что щепки полетели:

- А ну, ша! Так вас раз эдак! Чего раскудахтались? Всем слушать сюды! Мы наиважную ученую Академию откроем и пригласим вашего Ваньку в студенты.

Пусть только приедет, устроим ему, родимому, огонь, воду и медные трубы! Василисам наилучшего мордодела из Парижу выпишем. Он из них красавиц безо всякого зелья сделает. А уж там, дочки, ваша забота - жениха охмурить. Будете вместе с Иваном учиться да глазки ему строить. Сопли утереть, - скомандовал Кощей, - А теперь пошли вон отсюдова! Хочу помереть по-человечески, в тишине… На том и порешили.

Построили рядом с замком в три дня большую Академию. Разослал Кощей гонцов с приглашениями для мудрейших мудрецов по всем царствам-королевствам. Кого златом приманил, кого - званиями. Студентов набрали. За Иваном Деда-Я-Йога на ковре послали. Мордодел приехал из Парижу. Пять ден над Василисами трудился, чтобы из них сносных барышень сделать. Знатный мастер! Теперь ежели этих Василис увидеть, не так страшно делается! Мужичка манерного наняли. Тот их научил, как присесть, учтиво поздоровкаться, да о погоде умный разговор поддержать, да в носу не ковырять!

Вернулся Дед-Я-Йог с царевичем. Пиджачишка на Иване кургузенький, портфель обшарпанный в руках, а сам - красавчик! Получше, чем на фотке будет. У Василис - слюни до полу, все платья извазюкали. Только царевич на Василис и не глянул. С дороги - прямиком в Академию, на лекцию. Василисы - следом. Во всей Академии дочки Кощеевы нарочно одни и были студентами женского полу. Только Ивану не до барышень. Больно ему учиться нравилось.

Василисы сперва на Ивана все глядели-глядели, чуть гляделки не повываливались. Потом засыпать начали со скуки, да опомнились. Как же при таком умном муже будут смотреться?! Да принялись чего-то в тетрадки записывать. Сначала не понимали ни бельмеса, но со временем втянулись, даже в читальню хаживали. Увлекательное занятие оказалось, пуще пасьянсов. Так то оно так, только Иван-царевич их по-прежнему не замечает. Василисы - к деду:

- Дедуль, пособи зельем!

- Э, нет, - говорит Дед-Я-Йог, - Тут нужон психический подход. Пущай лучше одна из вас в пожаре гореть будет, а царевич спасет. Спасатели завсегда на спасенных девушках женятся! А ежели не получится, то другая пущай топнет. Тогда Иван на ентой жанится будет!

Василисы в спор:

- Я - первая!

- Нет, я!

- Я гореть буду!

- Нет я, я, я!

И давай волосья по старой памяти друг-дружке драть. Но тут вразумление на них нашло: "Жребий бросать будем!" Бросили жребий. Первой выпало счастье Василисе-пренудной. Ей - в огне гореть.

Подпалили флигелек возле харчевальни, аккурат, когда Иван на обед со студентами отправился. Идут они, а тут - пожар. Пламя так и пышет! Василиса из окна орет благим матом:

- Помогите! Караул! Угораю!

Пока другие лбы в задумчивости чесали, царевич в огонь бросился. Насилу эту Василису выволок. В ней пудов семь будет. Положил ее на зелену травку. Девица глаза выпучила:

- Ах, - говорит, - вы, Иван, мой спаситель. Я теперь Ваша должница!

А Иван:

- Да, чего уж там! Делов-то! - и пошел себе дальше в харчевальню. Не свезло погорелице.

Тут уж черед Василисы-престрашной пришел. Она после обеда в университетский фонтан бухнулась, как бы случайно, и давай орать:

- Спасите! Люди добрые! Плавать не умею!

Народ у фонтана собрался в удивлении. Один Иван не подкачал. "Верно, - говорит, - у нее судорога сделалась!" И за Василисой в фонтан прыгнул. Выволок за косу на солнышко, положил обсыхать. А та хитрей сестрицы оказалась, глаз не открывает, не дышит, будто вправду утопла! "Ничего, - успокаивает Иван, - Счас мы ей искусственное дыхание сделаем." Наклонился, чтобы утопленнице воздуху в легкие по всем правилам запустить, а она, не будь дурой, вцепилась, что твой клещ, губищами и ну царевича целовать.

Насилу тот оторвался!

- Ах, Ваня, мон шер! вы мой спаситель!

- Не стоит благодарности! - засмущался царевич, - дело-то пустяковое! - и пошел себе спокойно на лекции.

Погоревали Василисы немножко, но не сдались. В воскресенье отправились Ивану-доценту владения Кощеевы показывать. Идут по дорожке, развлекают умными беседами:

- Здесь у нас колодцы с живой да мертвой водицей.

- А вот камень богатырский! Прочитайте, Иван, что написано, - и глаза

смущенно отводят.

"Куда ни пойдешь, все одно - женат будешь!" - прочитал царевич, хмыкнул.

Дошли таким манером до забора железного. А за ним яблоня с молодильными яблоками росла. Охранял Жаб-Ямыч. Он вокруг яблони той скакал, всех пеной изо рта оплевывал. Столько в нем этой пены было, прям, с ног сбивало! Кому в удовольствие в слюнях-то тонуть?!

- А что это у вас, девушки, за дерево растет и почему такое чудище его охраняет?- поинтересовался царевич. Василисы рады стараться:

- Это у батюшки нашего яблоня с молодильными яблочками. Кто их покушает или потрет да на лицо положит, сразу моложе делается.

- Вот чудо! - дивится Иван. Обрадовались Василисы:

- Хочешь, мы тебе яблочко достанем?

- Хорошо бы, только чудище тут безобразное, наплюет!

- А это, - говорят, - не твоя забота!

Кинулись Василисы к Ямычу, уговорили, взяли по яблоку, Ивану несут:

- Нате, кушайте, любезный друг, мажьтесь.

- Спасибо, девушки, только мне два ни к чему. Мне бы и одного хватило.

Василисы думали, Иван яблоки скушает, а он отнес их в лабраторию, закрылся на цельную ночь, а к утру вывел формулу крема "Снова я молодка!" и пилюль молодильных. Уж через неделю такой крем да пилюли можно было в любой аптеке купить. Сам Кощей воспользовался, сбросил сразу лет триста.

Стали Ивана в разных газетах нахваливать: вот, мол, какой изобретательный герой в Академии учится! Только Ивану - все нипочем!

Через неделю Василисы снова Ивана гулять вытащили. Идут, беседуют. Бац - еще один забор! Царевичу интересно, он на забор вскарабкался. Смотрит - большущая клетка из чистого золота. А в клетке - Птица-Ледица диковинная. Вокруг клетки Кот-Будун бродит, всех своим криком отпугивает.

- Что это у вас за новое чудо? - спрашивает царевич.

- Это последний уцелевший икзымпляр Птицы-Ледицы. Она с такой скоростью летает, что вокруг все мерзнет, потому как ветер сильный делается.

- Вот это диво! - восхитился царевич, - Мне бы хоть перышко достать, только охрана у клетки суровая.

- Ничего! - веселятся Василисы, - мы с той охраной совладеем!

Бросились они к Коту, упросили. Тот изловчился перо из Птицы вытащить. Девушки перо в платок завернули и царевичу снесли. Иван перо в карман положил и в глубокой задумчивости в общежитие отправился. Да задержался по дороге у парка. Там Дед-Я-Йог пытался ковер-самолет починить. Ничего у него не получалось. Поставит новую заплатку, глядь, рядом опять дырка. Материал износился!

- Ничего, ничего, дедушка! - пробормотал царевич, - Скоро Вам облегчение будет.

И бегом в лабраторию. Три дня и три ночи сидел, а наутро вышел радостный:

- Я перо вашей Птицы исследовал. И скоростной летательный аппарат соорудил. Вот, - говорит, - Это и есть НЛУ / новейший летунец усовершенствованный/. За час может землю облететь! Получите!

В пилоты царевич Деда-Я-Йога пригласил. Старик обрадовался, словно дитя малое, спрашивает:

- А можно еще с пяток эдаких машин соорудить? Давно мечтал собственный улетный парк открыть!

Птицу-Ледицу выпустили за ненадобностью. Кот-Будун пошел со скуки в армию генералом. С таким голосищем в скорости полковником стал.

А Иван-доцент Академию закончил с отличием. Кощей ему кучу званий присвоил: наимудрейший мудрец, наиважнейший академик и проч. Медалями наградили "За спасение утопающих" и "За отвагу на пожаре". Премий ему назначили немало, а "Гнобелевских" целых две - за молодильные пилюли и за НЛУ.

Устроил Кощей в честь Ивана знатный банкет. Сам в гроб уселся, Василис возле царевича за стол посадил. Стали академики и ученые в один голос Ивана упрашивать, чтобы он ректором остался. Разомлел Иван-академик от этих нежностей. Кощей подзуживает: "Оставайся, Ванюша! У тебя большое будущее. Ни в чем тебе отказу не станет. Лабратории - любые, сотрудников - каких хошь! Трудись на благо науки. Дом тебе выстроим.. Женись на любой из моих дочерей. Оне у меня теперь образованные! С такой супругой и на людях показаться не зазорно и дома не скучно!"

А сам вина подливает. Иван захмелел. Василисы по бокам улыбаются. Только Кот-Баюн все испортил. Вздумалось ему не ко времени тост произнесть.

- Миа-а-ау-у-у! Поздравля-у-у-у! - так завыл, что гости под стол свалились.

А царевич очухался.

- Нет, - сказал твердо, - Не могу я, Кощей, у тебя остаться! Родина зовет! Много дома чего не доделано. Академиком и ректором быть, конечно, польстительно, да только республика моя голодная и оборванная. Много надобно всего изобресть, чтобы ее накормить и одеть. А жениться я не могу. Вы, - говорит он Василисам, - девушки, конечно, умные, симпатичные. Таких днем с огнем не сыскать. Только меня дома невеста дожидается - Марфуша. Она, конечно, Академий не заканчивала, одевается простенько, да на лицо - рябовата, зато пироги печет медовые - всем на удивленье! Девушка тихая, добрая, а что неграмотная, так это не беда! Для бабы грамота необязательна. Лишь бы детей рожала.

Василисы враз скисли, того и гляди, в рев бросятся.

- Уж, если вам так замуж хочется, поехали к моим братцам. Они мужики простые, веселые, давно жениться мечтают. А с вашим-то умом вы ими управлять станете, как захотите!

Обрадовались Василисы, бросились сундуки собирать, карточки в них кредитные сваливать. Дед-Йог внучкам НЛУ подарил, у него теперь этих летунцов много было. Погрузили Василисы свои пожитки, книжки любимые, попрощались с папашей и родственничками, и улетели с Иваном-академиком в его республику, навстречу своему счастью.

Помолодевший Кощей вздохнул облегченно, стер непрошеную слезу, да и согласился стать ректором вместо Ивана. Больно ему понравилось учеными мужами управлять. Так втянулся, что и гроб свой забросил. Некогда помирать стало!

Тут и сказке конец, а если кто не слушал, так напрасно!