Старый новый год

Оставаясь в старом, на новый год
с ожиданием смотрим, и в этом смысле
мы такие же дети. Зевно рот
раскрываем и точно также киснем,
как и в прошлом. Но новому — новый Бог,
чудо-ящику — новый божок-ведущий,
подгоняемый славою в зад и в бок,
окоровевшый бык, молоко дающий.
Фейерверк разверзается, брызжет сок
и шампанское бьется о борт бокала,
в проводах протекает опасный ток.
Под мундирами празднуют генералы,
под столом — остальные. Который раз
видим повод отличный не дрыхнуть ночью
и смердить CO2 (углекислый газ),
загружать разноцветной бумагой почту.
Освежая дыхание, мы зевнем,
раздадим поздравления, оторвав
календарный листок. Потом сомнем.
По раскрашенной улице, хвост поджав,
одуревший от шума, бежит собак,
как всегда: календарь для него незнаем,
(Не «собак», а «собака»? И что ж, коль так?)
это мы постоянно его листаем.
И коль жизнь это год, то в новом годе
ни подарков не будет, и вообще:
ни пространства, ни времени, как в погоде
не бывает борща и как в борще
не бывает бананов. И в том же роде
кто-то нас оторвет и засунет в ящик:
не в которым ведущий, но пустота —
(«Вероятней и хуже ада» — образчик
повторения Бродского) нагота,
что откровенней, чем просто тело
без одежды. Тем более, чем скелет.
Пустота это место, где вместе с мелом
ни доски, ни рисовальщика нет.
Но не страшно: мы дети другого века,
не того, где земля прерывает стих.
Нам пилюли дадут (для человека
скоро будет доступно бессмертье.) Их,
тех, что в масках защитных да над пробиркой
из пипетки по капле цедят экстракт
бытия без приставки (не), отметим биркой
«Пустоты Высокоученый Враг.»
Идиоты, мы верим тому, что пишут.
Обманули? Закономерна ложь,
а не правда: ее ведь в строке не ищут.
Остается устало заметить: «Что ж,
ничего, так бывало...», и вскинуть руки,
чтоб размяться и выразить слово «жаль»,
а потом растянуться на кресле, скуке
открывая безвольно дорогу. Даль
не совсем обозрима. Туманно, мутно...
Стены давят, в ушах звенит хрусталь,
наступает ногой на бумагу утро,
ночь опять завершилась не точкой. Жаль...