грузовик

Маленький мальчик в огромном чёрном пальто с кожаными заплатами на локтях и мокрой кроличьей шапке, длинные уши которой уставшими крыльями лежат на худых плечах, - это я. Стою на морозе, на пустой ледяной улице, освещаемой только холодными голубыми звёздами, переступаю с ноги на ногу. Валенки в белой снежной пыли. Мокрый мех на шапке превращается в звонкие острые иголки.

Жду грузовик, который отвезёт меня домой. Дома – синее в мелкий белый цветочек одеяло на вате, толстое и уютное. Зелёная лампа, занавески на окнах, ободранное кошкой кресло, похожее на толстого писателя без головы, присевшего отдохнуть на невидимую табуретку… Почему на писателя? Потому что рядом книжный шкаф, в стёклах которого по вечерам отражаюсь я, зелёный от света моей любимой лампы. Порой мне кажется, что именно это старое кресло когда-то давным-давно, ещё до моего рождения, написало все книги из моего книжного шкафа, и когда я их прочитаю, все до единой, то кресло умрёт, опрокинувшись на спину и сложив на продавленной груди изрезанные мной подлокотники: на правом гвоздём нацарапана пухлая рыбёшка с зигзагообразными усами, а на левом перочинным ножичком начертано размашисто моё короткое имя: “Павел”, причём буква “в” с какой-то стати развернулась на каблуках на 180 градусов и собралась идти совсем не туда, куда предписывает традиция, т.е. к буквам “е” и “л”, а наоборот, к началу слова, к буквам “а” и “П”…

Дома – высокая белая печка, больно кусающая в ладони. Только вот дом мой на другом конце большого города, с которым я не очень хорошо знаком, потому что почти никогда не выхожу на улицу, так как постоянно болею.

Жду грузовик… Напротив – кинотеатр с двумя незатейливыми белыми афишами: в центре каждой из них синей краской наляпаны невнятные кривые буквы. Словно два белых квадратных глаза с горизонтальными зрачками – кинотеатр спит с открытыми колючему, когтистому и зубастому ветру глазами, на ледяных ступеньках валяется опрокинутая жестяная урна, вывалившая на скользкое крыльцо тёмные мусорные внутренности. Урна шевелится, как живая, и скрипит… Соскальзываю в сон: подо льдом жирным тяжёлым гулом поют чёрные провода, валенки искрятся, пальцам больно от частых ударов коротких голубых молний. Молнии выпрыгивают из трещинок во льду и – непонятно – ругаются или смеются. За поворотом что-то светится, я радуюсь: “Грузовик!”, и просыпаюсь, обеспокоенный. Никакого грузовика нет.

Жду грузовик. Ветер пребольно плюётся в лицо. В небе беззвучно дрожат звёзды, на улице тихо, как под кроватью. И так же темно.