О врагах и мести

Не простил, но не мстил этим особям пошлым и жалким,
Да и, что за враги – так, медузная плоть слизняка.
То бездарный поэт, то бесплодная домохозяйка,
То какой-то «завчух», то завсклад, то ЗамЗава ДэКа.

Их немного, почти не лукавя, без трепа я…
То чужая жена, то уродливый гермафродит.
То «сынок» не родной, неуклюж и сутул – с плоскостопием,
Тот, кого я учил, просто прямо и ровно ходить.

Есть толпа позабытых давно и неловких и ловких,
Но у всех ни хребта ни костей, ни ветвей ни корней.
Прут задами, как раки в казан, я кричу» «Где же волки?!».
А ползучие прут, эти худшие липнут ко мне.

Я то знаю, без них, без врагов на земле скучновато,
Только эти давно, не лихие враги, а вражки.
В этих нет за душой, за пустой, ни Христа, ни Пилата,
В этих, кроме рогов, ни врагов, ни долгов – лишь должки.

Месть должна клокотать и калечить до крови, до шрамов.
Что бы знал от кого и куда и, за что упадешь.
Я издохну в Гоморре, в содоме, в бедламе и хламе,
Если кто-то заметит предательство, подлость и ложь.

Нет желанья подонков увечных кидать на колени –
Этой мразью, как грязью запружен протухший простор.
Если я заподозрюсь в подлоге, в подвохе, в измене,
Я, раскаясь, со стоном, со страхом готов на костер.

Если кто-то заметит неверность, небрежность на толику,
Соглашусь и заглохну
Я стихам своим в миг, как случайным безродным покойникам,
Без сомненья, без жалости, лести, - закрою глаза.

Жаль, конечно, что месть та, которую презираю,
Все упрямей, настойчивей тычется в жилки виска.
Я гоню ее прочь, чтобы кровью она не взыграла,
И она поддается пока что, пока что, пока…