Детям Шаэрраведда

- Дети умирают, Маргаритка. Умирают ежедневно, гибнут в неравной борьбе. После тайных договоров с Эмгыром люди накинутся на бригады и уничтожат их. Это наши дети, наше будущее! Наша кровь! А ты заявляешь, что мы должны от них отречься! Que’ss aen dicette, Enid? Vorsaeke’llan? Aen vaine?
Бабочка взлетела, затрепыхала крылышками, устремилась к окну, закружилась, подхваченная потоками горячего воздуха. Францеска Финдабаир, именуемая Энид ан Глеанна, некогда чародейка, а отныне королева Aen Seidhe, Вольных Эльфов, подняла голову. В её прекрасных голубых глазах стояли слёзы.
- Бригады, - повторила она глухо, - должны продолжать борьбу. Нарушать порядок в человечьих королевствах, затруднять военные приготовления. Таков приказ Эмгыра, а я не могу противиться Эмгыру. Прости меня, Филавандрель.
Филавандрель аэп Фидаиль взглянул на неё и низко поклонился.
- Я-то прощаю, Энид. Но вот простят ли они?

А. Сапковский, Час Презрения


Спи спокойно, сестра, позабудь хоть на миг о тревогах,
И пусть боги пошлют тебе добрые, мирные сны,
И приснится, пускай, позабытая к дому дорога,
Что навек затерялась в пожарах проклятой войны.

Засыпай, Торувьель, завтра снова, как днём уходящим,
Нам нести чью-то смерть – и своей неустанно бежать,
Проливать наземь кровь и ронять скупо слёзы по павшим –
День за днём…
Постоянно…
Опять…
И опять…
И опять…

Вспоминать, будто сон, что когда-то всё было иначе,
И жить тщетной надеждой минувшее снова вернуть,
Чтоб не чувствовать боль и не слышать в груди своей плача –
Это трудно, сестра, но таков наш единственный путь.

По стезе этой злой нам идти до последнего часа,
Пока в отблесках стали не станет желанным покой
И все наши мечты, за которые бились так страстно,
Не развеются ветром остывшей вчерашней золой.

Пока те, кто был рядом всегда, и держал гордо знамя,
И в любой передряге готов был подставить плечо,
Не шагнут за порог, месть оставив и горькую память –
Боль ножом…
Раз за разом…
По сердцу…
Ещё…
И ещё…

Спи спокойно, сестра, я ведь вижу, как сильно устала,
Как тебя утомил нескончаемый бег от облав,
Что давно позабыла бояться и жаждешь финала –
И готова к нему, душу в латы из льда заковав.

В волосах седина и глаза не по возрасту строги –
Ты намного взрослее, чем кажешься со стороны:
Тебе видеть случалось такое, что плакали боги,
И такое творить, что от страха бледнели они.

Засыпай, Торувьель, до рассвета недолго осталось,
Скоро вновь зазвучит за спиной рогом ловчих беда,
Чтоб настичь и позволить исполнить последнюю малость –
Раствориться…
Без слёз…
Безвозвратно…
Навек…
Навсегда…

Мы не предали крови своей и собою остались,
Не склонили голов и не сдались на милость врагу.
Пусть запомнят века – за свободу мы насмерть сражались,
Смерть презрели, смеясь, и она не осталась в долгу…

Мы не предали крови своей…