Эх, возьму-ка я сестрицу-тальяночку

© Copyright: Виолетта Баша, "Московский литератор", №16, 2007 г.

Моим дедушке и бабушке - Петру и Насте


Золотые купола, небо синее,
Здесь березкам хорошо хороводится!
Только слишком много лет над Россиею
Злые тучи. Ну, когда ж распогодится?

Эх, возьму-ка я сестрицу- тальяночку,
Заиграю переливами звонкими,
Синеокая, спляши нам цыганочку,
Закружись между березками тонкими!

Чтоб веселье разлилось пенной брагою,
Не вином хмелея - соком березовым,
Красоту я повенчаю с отвагою,
Молодецкий чуб с девичьими косами!


***

Домик в три окошка, старая скамейка,
Каждый вечер Петр у крыльца сидит,
Смотрит на дорогу: к горизонту змейкой
Убегает трасса - грузовик пылит.

А закат - в полнеба, а поля – без края,
Там, за горизонтом, есть другая жизнь.
- Шурочка там с зятем, как живут, не знаю…
С письмецом, дочурка, ты поторопись.

- Трудно бабке стало, уж и не выходит
Настенька. Картошку нынче докопал.
На зиму нам хватит. Все тоска находит -
Схоронить успеешь? Слаб я нынче стал.

Домик в три окошка. Тихий свет из окон.
С чугунком у печки бабушка кряхтит.
В чугунке - картошка. Век, что Богом соткан,
Огоньком в той печке скоро догорит.


***

Грузовик проедет - и не видно солнца.
 Марево укроет полдень в тополях.
 И пылит дорога вдаль до горизонта.
 И цветет гречихой курская земля.

 В песенной сторонке синеглазых много.
 Расплескалась в душах поднебесья синь.
 Лето. Полдень. Детство. Дальняя дорога.
 Колдовские травы. Лебеда-полынь.

 В Солнцевском районе вправду много солнца.
 За селом Орлянка нежная заря.
 Вспыхнет ненадолго низкое оконце.
 Ночью за рекою огоньки горят.

 Есть одна деревня. Есть село такое...
 Может, и сегодня помнят там меня?
 Только справлюсь с жизнью, разберусь с судьбою -
 Все хочу вернуться. Много лет подряд.

 Завари мне, мама, колдовские травы.
 Там, где у дороги дом родной стоял,
 Лебедой-полынью, горькою отравой,
 Поросла бурьяном рана пустыря.

 Нищая церквушка. Старая ограда.
 Заросли сирени пеною кипят.
 Позабыты - брошены две могилки рядом.
 Где-то в поднебесье высоко летят.

 Схоронили бабушку. Старика забрали.
 Все хотел вернуться, да не довелось.
 Горевал он молча, тихий и печальный.
 …А вернуться только мертвому пришлось.

 Ивами расплачется сторона заветная.
 Всполыхнет зарницами да прольется в синь.
 Две могилки. Родина. Песенка не спетая.
 …Вот она какая, лебеда-полынь.



***
Золотые купола, небо синее,
Здесь березкам хорошо хороводится!
Только слишком много лет над Россиею
Злые тучи. Ну, когда ж распогодится?

Что-то слишком много бед нам и горестей,
Видно, выпало - не то, что задумано.
Нам судьба – делить во всем это горе с ней,
В песнях - плакать, в сказках – счастье придумывать.

Эх, возьму-ка я сестрицу- тальяночку,
Заиграю переливами звонкими,
Настя, Настенька, спляши нам цыганочку,
Закружись между березками тонкими!

Чтоб веселье разлилось пенной брагою,
Не вином хмелея - соком березовым,
Красоту я повенчаю с отвагою,
Молодецкий чуб с девичьими косами!

Только вряд ли я найду ту тальяночку,
Да девчонку где сыскать босоногую?
И не пляшут уж давно здесь цыганочку
Старый дед да две старухи убогие.

Пьяный сторож лет под сто, в телогреечке -
Уж не помнит, как зовут его, грешного,
 Каждый вечер тут сидит на скамеечке,
- Выпьем что ли, - говорит, - распотешь меня.

- Что ты, дедушка, зачем? Мало ль горечи?
Душу выжечь торопиться не следует.
- Ты не внучка ли Петра Поликарпыча?
Он у нас тут лошаденкой заведует!

- Да когда ж то было… - и замолчала я.
Двадцать лет уж как в земле дед покоится.
Ах, березонька моя ты печальная,
Знать, не скоро на Руси распогодится….