Марату Сафину

Рукоплещет арена, как зрительный зал:
На излёте турнир, и сегодня финал.
В жилах — ток и искренье замкнувшихся клемм,
Знаю, будет моим этот рыцарский Шлем!
Не молюсь и не верю в приметы.
Солнце, судьи, секунды и сеты.

Мой соперник — мастак хитроумных подач,
Словно дротик, в площадку вонзается мяч.
Под ногами дрожит потревоженный грунт,
На лице — безмятежность, под ложечкой — бунт.
В восхищенье притихли трибуны,
Лишь звенят раздражённые струны.

Пусть меня вознесёт и освищет толпа,
Пусть твердят слабаки, что Фортуна слепа.
Пусть болит под коленом и ноет ребро, —
Плоть забыта, когда на кону серебро.
Вот удар — по мячу и по нервам,
Мне плевать, я опять буду первым!

Несть числа самопальных религий и вер.
Что мне бог! Что мне чёрт! Что мне сам Федерер!
И провал, и триумф, и полёт, и пике, —
Все веленья судеб в моей правой руке!
Все на миг забывают о спорте,
Когда я появляюсь на корте.

Мой соперник азартен, задирист, горяч,
В огражденье шрапнелью врезается мяч.
Бью наотмашь, на силу, назло, наугад,
Словно в горле комок, этот круглый снаряд.
Рву я волосы, душу и сетку
И швыряю о землю ракетку.

Мы равны — от ладоней до краешков век, —
Это значит: опять неизбежен тай-брек.
Шесть мячей, шесть мечей, и игры апогей, —
По местам нас расставит тринадцатый гейм.
Градом пот, и скупее движенья,
И в две тысячи вольт напряженье.

Не партнёры — враги, и без жалости бой,
Я, как раненый зверь, упиваюсь борьбой.
Я вгрызаюсь зубами в спасительный шанс,
Я умру, но сведу этот шаткий баланс!
Но опять ошибаюсь у сетки
И ломаю, ломаю ракетки.

Матч окончен. Не мне слышать пенье осанн.
Но я был! но я жил! и я сделал всё сам!
Я отведал веселья на здешнем пиру, —
Пусть повесится тот, кто не видел игру!
На трибунах беснуется зритель.
Я повержен, но я — победитель!