Acknowledgements

Кажется, всё, девочка. Больше – ни боли, ни сожалений,
и я даже уже не скажу, будто «печаль светла»: просто – пепел мгновений,
просто – где-то в груди пусто, под осколками того, что когда-то
стучало, стонало, хотело, покуда не похолодало – теперь там гнойное море. Виноваты
ли в этом слитно? Раздельно? Возможно. Ведь «нас», если помнишь, как ты пожелала, не существовало;
была Ты… был я… - по разным местам, мастям, ролям, и в розных рядах кинозала.
Да, Ты убегала – но и я спасался от потопа потока патоки, от лилейного меда,
в котором можно застыть – наугад, навсегда, как в сотах, в сброженом соке, в терновых тенетах…
Да, ты верно сказала в тот раз: мой взгляд – воистину девственно-действенный, двойственный взор убийцы,
но я не хотел, чтоб долго: я верил, моя любовь к Тебе сдохнет быстро - искренне, истово, безбожно-блаженно блуждая в поисках смысла…
Кстати, позвольте выразить посторонним мою благодарность:
если бы не поножовщина, не ломки-дороги-долги, не разборки-разводки-подставы-крысиные гонки-и-норы – хек знает, что бы осталось
от меня под колесами самосвала твоих капризов…
А так я живу. Здесь, пожалуй, прослеживается даже этакий легкий экзистенциальный вызов.
Есть те, кто существует без почки, без легкого, или, допустим, глаза,
так почему бы и мне не пожить без Тебя (читай: без всего приведенного свыше и сразу)?
Я смогу. Это лучше, чем быть просто-лишним-из-многих.
Это - достойней, чем лакать пойло неразделенной любви из сточных канав у дороги.
Это - разумней, чем знать: ни тебе, ни кому-то еще в ближайшее время не грозит моя нежность.
Это - приятней, чем выжимать из губки мозгов едкий уксус надежды.
Это - реально конкретней, чем, начав разговор, услышать о новом (прежнем?)
счастливце. Или - непрошеные советы,
или слагать неуместные для my current position сонеты.
Прости меня, девочка: мне правда хотелось, чтобы мы оставались друзьями,
когда догорит это черное, буйное, будто ночь со степенно свистящими пулями, пламя.
Было время – и я любил Кого-То-Лучше-Чем-Я. Но зола оказалась горька.
Мне кажется, я понимаю, как можно любить… врага.