Твой друг

Ты спрашиваешь, где я сейчас? Не знаю… Скорее всего, в прострации… Пару дней назад утром я проснулся с ощущением голоса, который умолк только что. Это был голос моего друга Джафара. И я вспомнил сон: он говорил и улыбался мне так, словно мы расстались только что на вечерней бакинской улице Ага-Нейматулла. Словно не прошло десятков лет с той поры. Словно он всё ещё жив… «Эльдар! Приходи , я со скучился по тебе…»
И оба промелькнувших затем дня меня преследовали его мелодии, они звучали, как воспоминания незатихающие ни на миг. Я не помнил точно, где находится кладбище, потому просил отвезти меня туда с кем-нибудь из местной моей родни, чтобы положить цветы на могилу. Они поначалу отмахивались : «Да, не забивай себе голову! У тебя же завтра день рождения! Радуйся, веселись!» Но , поскольку я продолжал настаивать, все же отправили со мной мужа сестры, а по дороге к нам присоединились ещё двое общих знакомых его и моих.
Я купил по дороге охапку алых, как кровь, гвоздик. Возле кладбища. Но оказалось, что это не то кладбище. То было не на горе, а ниже, под горой. И его могила была крайней среди небольшого количества иных могил. Не мог вспомнить точно где… Приятели наши взялись нас довезти и уверенно подсказывали куда ехать. Дорога становилась всё глуше. Асфальт кончился. Начались загородные дачи – одна шикарнее другой. Наконец, братья-приятели радостно указали: вон, там, вдали, на почти отвесном склоне горы! Нет. Это было не то место. Вернулись назад. Нашли хорошую новенькую дорогу, которая завершилась…великолепным зданием местного ГИБДД. Оно чем-то напоминало крымский замок «Ласточкино гнездо». На отвесном склоне. В растерянности я подошел к краю обрыва. Здесь же была раньше дорога на кладбище! Неужели её срыли? Так и есть… Вот оно – далеко внизу, еле видно . А невдалеке ниточка железной дороги. Но отсюда туда теперь не попасть. Вскоре обнаружили дорогу вдоль горы. Однако, сразу за её краем неведомо откуда потянулся новенький забор из колючей проволоки, а на расстоянии видимости вдоль забора вытянулись в ряд абсолютно новенькие дозорные вышки, похожие на застекленные скворечники. В каждом скворечнике сидело по солдату в странной незнакомой военной форме кофейного цвета. Вдоль забора рабочие разматывали огромные катушки с толстенным черным кабелем. В нескольких местах мы находили свороты дорог вниз, однако, увы, помимо шлагбаумов, они ещё и охранялись.
Проезд запрещен! Проезд запрещен! Запрещено! Ничего не могу понять. Что такое? Зачем? Почему? Откуда столько колючей проволоки? И вдруг зятя моего осенило: так это же американцы! Американская военная база строится прямо над городом, в самом стратегическом его месте. Это их коммуникации прокладываются повсюду. Это не теперь наша земля, а их… Вот так, втихаря, пока никто ни о чем не догадывается…
Бедный Джафар! Как же к тебе проехать теперь? Оставался последний вариант: совсем с другой, дальней от города стороны - вдоль моря. С огромными трудностями, по всяким проезжим разбитым дорогам, по нескольку раз ошибаясь в направлении, постоянно натыкаясь на колючую проволоку, заборы и часовых, мы все-таки пробились к кладбищу.
С черного могильного камня мне улыбался Джафар – точно такой, каким видел его во сне. А на покрытой пылью плите всё ещё можно разглядеть выбитые когда-то слова, которые я посвятил когда-то его памяти…
«Хранит отныне призрачная даль,
Где – только небо в радугах и звёздах,
Твоей улыбки мягкую печаль,
Твоих мелодий предрассветный воздух…
В них плещет море, что у самых ног,
И ходит эхо звонкими волнами,
И пляшет ветер, и поёт песок
О том, кто был и вечно будет с нами.»

И тут я обратил внимание на даты, начертанные под его портретом: «1955 – 2002». Ему было сорок семь лет тогда, когда он ушел!.. А дату его смерти я знал и так: 19 июля.
Сегодня, 19 июля, мне исполняется ровно сорок семь лет. Спасибо, Джафарик, что не забыл обо мне и на том свете. Спасибо, родной. Даже если эти нелюди закатают всё твое кладбище в асфальт, даже если от места не останется ничего… Мы тебя помним. Всегда. Понимаешь? Всегда!
Обнимаю.
Твой друг, Эльдар.