Чиграков - это я!

Неописуемо свободна,
Сверхобожаема извне,
Встаёт страна во мгле холодной
И все мы по уши в стране.

Хотя,возможно, город будет.
Возможно, даже, саду цвесть.
Должно быть, поумнеют люди,
А стёб - он будет, был и есть.

Мы все его шальные дети
И уповаем наперёд:
Старик Жванецкий нас заметит
И, в гроб сходя, не обосрёт.



На поле панки хохотали.
Приказ был: панков всех - к ружью!
Их босиком сюда призвали,
Они кололись по жнивью.

А там где панки - там и танки.
Война - лихое ремесло:
Четыре шприца, две болванки -
И башню запросто снесло.

В тылу бардак, резервы вскрыты,
И атакуют поутру
В одном исподнем кришнаиты
И их обдолбаный гуру.

В ушах звенит, достали пушки,
Жмёт ирокез на голове.
Бегут медсёстры - три "татушки",
Хотя их раньше было две.

В глазах, должно быть, полторится.
Мобильник сдох, разряжен он!
На почве карточка дымится -
Сто деревянных, "Мегафон".

Ползут фанаты торопливо
С Адаму Бабой на плечах.
Скинхеды цепью ищут пиво,
Адаму по пути топча.


В обед атаковали фрицы
Преодолели полосу,
Бризантным зарядили шприцы,
Сосредоточились в лесу.

И просочились понемногу
В расположение полка.
Забили байкеры тревогу
И два конкретных косяка.

Потом вообще на всё забили -
Конец войне за пять минут!
Картина Репина - приплыли,
Траве и Гитлеру - капут.

Поля знамёнами укрыты
И недокуреной травой.
И молодого кришнаита
Несут с побритой головой.

Одни лишь мирные ботаны
Снуют по выжженой земле,
А отморозки или фаны -
Все полегли на конопле!

И я лежу, плюясь и каясь,
Лицом на северо-восток.
И "тритатушки", обнажаясь,
Мне говорят: -Держись, браток!

Во рту - ни маковой соломки,
Сквозняк фонит из всех носков!
Но заявляю им негромко: -
Я не браток, я - Чиграков!


Головки, плавясь, оплывают
У стеариновых свечей,
И тритатушки точно знают -
Какой конец, и где, и чей!


 2007 г.