Молоко

Бабка Лукерья ходила по дворам и предлагала молоко.
- Милай, а купи молока у бабушки! Тебе же за вредность молока надо!
Механизатор широкого профиля Николай с перепоя посмотрел на нее красными как у деревенского быка глазами и что-то нечленораздельно прорычал. Бабка Лукерья проворно выскочила за ограду палисада и уже оттуда заголосила:
- Ах ты сволочь, совсем мозг пропил! Нет управы на тебя никакой, урод! Чтобы ты заглох где-нибудь посередь поля! Чтоб тя осиной убило! Чтобы...
Механизатор широкого профиля набычивался и, опустив рога голову, шел на ограду, засучивая рукава на красной рубахе. Бабка Лукерья проворно отпрыгнула, подхватила бидон с молоком и побежала прочь, топая черными как уголья пятками по пыльной сельской грунтовой дороге.
Мелькали столбы, из-под ног вылетали куры и гуси, а бабка Лукерья бежала и пела:
- ...Увязался чорт за мной, думала мужчина, что за чертовщина! Попросил он молока, а я палкой по бокам, отходила дурака, так что в речке отмокал...
Наконец показался двор скотника. Бабка Лукерья притормозила. Скотник убирал за лошадью Нюркой огромную кучу навоза, которую та сделала прямо посреди двора за один присест раз.
- Милай, а купи у бабули молочка! Только што из коровы. Даже остыть не успело.
Скотник побросал навоз в корыто, к железным краям которого были привязаны хомут и упряжь, для буксировки, впрягся вместо лошади, и поволок все это на огород. Бабка Лукерья трусила рядом, и доверительно шептала:
- У тебя же неусваивоимости лактозы нет. Бери. Выгодно к тому же. Литр пятнадцать рублей, а ты три за тридцать пять. Выгода удивительная. А завтра придешь, будет еще дешевле. Тридцать четыре. А приведешь кого-нибудь, как посреднику сделаю скидку. До тридцати. И без всяких налоговых. Возьмешь?
Скотник остановился, вытер пот со лба рукавом, покосился на бабку Лукерью, и поволок свой груз дальше.
Осерчав, бабка Лукерья топнула ногой и тяжелым глазом посмотрела вослед скотнику. Скотник оступился, припал на одно колено, но все же опять поднялся и потянул свою непосильную ношу туда, где ей всегда нашлось бы место. Черный глаз действовал на скотника, но не всегда. Его энергоструктуру еще в глупой молодости повредили встреченные на болотах пришельцы, явившиеся после неочищенной сивухи.
Вдруг как гром среди ясного неба раздался перелив гармошки. Пенсионер Сергеич, в начищенных хромовых сапогах и с праздничной гармохой в обнимку широко шагал по деревне и пел про то, как "ехали казаки сорок тысяч лошадей..."
Бабка Лукерья перекрестила его, а когда он уже практически прошел мимо нее, внезапно вспомнила о цели своего перемещения по деревне.
- Сергеич! Товарищ Сергеич!
- Что тебе, старая женщина?
- Купи молока у доброй бабушки, помоги обеспечить достойную старость.
Пенсионер Сергеич снял гармошку с плеча, молча положил ее на лужок. Бабка Лукерья вся аж сжалась. "Ой, бить будет или нет?" Пенсионер Сергеич потащил в нагрудном кармане и вынул оттуда мятую десятку.
- Держи!
Бабка Лукерья судорожно сжала полученные деньги и словно кролик под взглядом удава протянула ему банку с молоком.
Пенсионер Сергеич взял из рук банку, отхлебнул из нее пару глотков, и остаток вылил на землю.
В результате этого бабка Лукерья вконец потеряла всякий страх и совесть, и закричала:
- А еще денег? Молоко мое выпил, боженьки, и не заплатил! Ах, ты... (далее нецензурно)!
Пенсионер Сергеич поднял гармошку с земли, закинул лямки на плечи и заиграл веселее прежнего. Музыка удалилась за поворот.
Бабка Лукерья подняла с земли опустевшую трехлитровую банку и, как побитая собака, захромала к своему дому.
Эх, молочные реки, кисельные берега...