В Кругу

Сергею Сапоненко
               
Я благодарен богу за то,
                что через творчество
   могу говорить людям о его любви!
                (С. Сапоненко)

Поэты,
          отложив карандаши,
должны скорей
                бежать друг к другу –
показывать кусок… Души –
отхваченный с Божественного Круга.
…Свежайший блин
                земли дремучей, –
шуршание мышей
                и взоры птиц,
совсем сгоревший, но пахучий,
съедобный, если счастье не проспишь.
Да будет взор
                рождённых строчек –
смышлённым (чем нас радует малыш).
Мне позвонили
                этой ночью:
«Сашко, я знаю,
                ты не спишь!
Но если спишь,
прости собаку!
Сегодня вою на луну.
Послушай,
что я набабахал,
как уложил свою жену…»

Обычная бессоница трудяги:
промыв песка, захваченная нить...
Ну как же мне не преломить
твой хлеб
                на скатерти  бумаги?
Тебе б к Христу,
                чья муза нам поёт,
чей дар «Возвыситься»
так сильно передался.
(Какое таинство!) звонить мне,
                наперёд
уверовав, что сну я не предался.
(И сколь отваги!)
номер набирать, –
рубить ночные заросли,
и пробираться,
не устрашась той мысли, что начнут орать
на том конце, с того конца
                свободного пространства…

(Готов
мне змия принести,
готов сидеть,
цитировать поэтов.)
Скажу, что рад я слышать это!
Ведь мне по лестнице,
                по лестнице идти.

Я тоже
          духа
                наберусь,
вдруг
         позвоню
                кому-то,
когда меня отыщет Русь,
задышит в ледяное ухо.

Когда меня
спасёт Христос,
опять невидимо,
но снова,
когда букет любимых роз
пошлю ему,
связав два слова.

Христос ушёл…
Звенит его капель.
И моет нам
глаза и ноги…
………………
Пеку свой хлеб.
Варю свой хмель.
Звонит поэт. Нисходят боги.

Поэты,
           ощутив толчки,
должны бежать,
                как псы из бездны, –
с огнём в глазах, с огнём небесным,
держа в зубах прекрасные куски...
(Смешно
                быть с ложками на лбу,
и здесь не лба
               совсем заслуга.)
Поэт так рьян, наверно, потому,
что он сошёл с Божественного Круга.
Оставил
        там
             свои
                карандаши,
оставил лампу,
              с чаем кружку.
Дымящийся кусок Души –
завёрнут в лист. (И лезет в ушко.)

Поэт, читай свои стихи,
там не твоя, но наша мука:
мы одинаково плохи,
когда от нас другим ни звука.
Поэт, читай свои стихи,
в динамик забивай листочек,
чтоб я присел на лопухи,
на распустившийся цветочек.

Жужжать пчелой,
о доме хлопоча, –
вот маячок к Пришествию Второму.
В гудящем улье... Сладость и Свеча.
Царю – дары. Царю – хоромы.

Пришествие Второе...
Будет ли Оно?
Наверно,  после нас,
когда мы сами будем
ходить по Небу, как в кино,
и семечкой сорить повсюду.

Но мы не видим,
как, спускаясь вниз,
Христос на шее поправляет ключик...

О, дом! О, блин земли дремучей!
Слепая темь и взоры птиц,
да волчьи ягодки, которыми измучен,
не находя, не находя всех нужных лиц...