Нью-Йорк

Мы жили в Нью-Йорке. В самом величайшем городе мира.
На десятом этаже небоскреба, что на Вест-Авеню.
Еще мальчишкой я знал, что буду жить недалеко от Бродвея и Центрального парка.
Она очень любила зелень Центрального парка и вечерние огни Бродвея…
И еще Манхеттен, ближе к вечеру, когда на улицах было пруд пруди деловых мужчин и женщин, которые после работы начинали улыбаться. Впервые за весь день. А она обожала улыбки…
Она очень любила нашу квартиру.
А я любил ее.
Любил смотреть, как с ее появлением все неуловимо меняется: становятся ярче солнечные зайчики на полу, зеленее – ее любимые комнатные цветы, кофе перестает горчить, а новые туфли – жать.
Она умела делать так, чтобы вам не было грустно.
Даже просто сидела рядом не так, как остальные. И цветы поливала немного иначе, и не так мыла руки, и совсем по-другому накрывала на стол.
Весь секрет был в ее глазах и голосе.
Взгляд ее невозможно было бы точно описать ни одним словом: просто нет такого выражения. Никогда больше я не встречал таких глаз: смеющихся, дерзких, нежно-зовущих, переживающих, критикующих и прощающих в одно мгновение.
Еще одних таких глаз просто не может быть, не должно быть.
Подобного её голосу тоже нет.
Нет, она совершенно не умела петь. Ее голос был совсем иного склада: изменчивый, как погода в Нью-Йорке, всегда разный и всегда родной. Я мог бы узнать его, даже если бы она набрала в рот камешков и закрыла телефонную трубку платком.
Такого голоса больше нет.
Она любила меня.
И любила Нью-Йорк.
И совершенно обожала наше с ним сочетание.
Любила, когда зимой выпадал снег. А на Рождество я клал ей подарки возле постели: на туалетный столик или просто на ковер. Чтобы она могла рассматривать их, не вылезая из-под теплого одеяла.
Любила, когда я неожиданного заезжал к ней на работу в разгар рабочего дня просто так, повидаться.
Я никогда не мог насмотреться на нее. Хотя даже в моем портмоне было три ее фотографии. И две на рабочем столе…
Любила детей и их проказы. Любила сама быть ребенком и всегда разрешала им больше, чем остальные. Зато и дети любили ее безмерно, бесконечно сильнее, чем остальных воспитателей. Наверно, почти так же сильно, как любил ее я.
У нас не было детей, хотя мы часто представляли, когда же это случится.
Я хотел девочку с такими же, как у нее, глазами.
Мы хотели…
…На Чарльз стрит в ее машину врезался грузовик.
Теперь я живу в Бруклине и почти не бываю в Центральном парке и на Бродвее.
Мой стол уставлен ее фотографиями.
И я по-прежнему кладу подарки на туалетный столик – словно она все еще рядом…

Декабрь 2006