Бабий бунт. Эпическая поэма. Мстя была ужасна

Тем временем венчалось дело в роще:
И подпись, и печать заполучив,
Но не желая становиться проще
Под сенью сниходительных олив,
Хотя к ней сразу потянули люди
Приветливо конечности свои,
Дриада заградила гордо груди
От колких наконечников любви.

Лирический туман сгустился в драму,
И близился трагический итог
(Тогда ещё не знали про динамо,
Поскольку не использовали ток).

На все лады склоняя девы имя,
Был Аполлон на многое готов...
Эрот цинично наблюдал за ними
Из близлежащих миртовых кустов.

Таких сюжетов он знавал без счёта
И кашу сам заваривал не раз,
Подстреливая походя кого-то,
Порой от скуки, чаще - на заказ.

Любви бессмертных домогались нимфы
И получали - полчаса спустя -
Кто золото, кто домик у Олимпа,
А большинство - внебрачное дитя.

У Вакха безобразные манеры,
С потенцией у Феба нелады,
На Зевса запись, и не дремлет Гера:
Застукает - недолго до беды.

Дались им эти дутые кумиры,
Не помнящие собственных подруг!
Вот кабы каждой нимфе - по сатиру
(Без счёта их шатается вокруг)...

Сатиры - развесёлые ребята
(Не то что боги - на брюзге брюзга),
Умом и капиталом небогаты,
Зато не беспокоят их рога.

Эрот скорбел, что миром правит случай
И всё, по сути, тлен и суета...
Но вдруг из Дафны выстрелили сучья,
Вонзаясь Фебу в нежные места,
Которыми он к ней прильнуть пытался -
И долго потрясённый слушал свет,
Как изощрённо с нимфой расставался
Задетый за живое Мусагет.

.... А в это время на Олимпе где-то
Гермес и Музы сели пировать,
Прислушиваясь к воплям сына Лето
(Пегасу решено не наливать).



(Окончание следует)