Aboard the Shuttle

Китайским тайконавтам
      посвящается

Земля моя разбита.
Бегут её полки
на свежую палитру
тоски, тоски, тоски.

Земля моя раскрыта.
Лежит в Дахау труп:
рвут зубы у Давида,
он золотой, Давида зуб.

А в Грозном у Саида
разрушена стена:
стена расстреляна, убита,
и вытекает глаз окна.

Шероховатость не изжита.
И чёрт с ней!
Только б не провал.
Не трещина - как у корыта:
чтобы народ не лютовал.

Пустой карман - всё та же яма.
А в яме - серенький волчок:
глаза умны.
Язык как пламя:
<Тебя не съем.
Ты сам едок.

Ты мой щенок.
Ты много значишь.
Уж я то знаю: будет толк!>

Кусни меня, зубок кусачий!
Чтоб я взлетел под потолок!

Чтоб трещину увидел,
 сито. -
<О, тайконята! без вранья!>
Но только вам видна с орбиты,
всецелостность Земли видна.

Земля не будет дождиком забыта.
Сама для всех она щедра.
Кругла, пострижена, омыта,
но наши битые корыта
торчат, как стёкла из ведра!

В который раз бедна,
хотя и плодовита.
Сижу у тёмного окна:
гуляет битая страна,
но нет ни имени, ни вида!

Страна моя разбита.
Уставились зрачки,
как в трещины корыта
уходят горны и значки.

Беда прошла навылет -
и вылетела грусть:
в Нью-Йорке нету пыли,
и с семечкой бабусь.

Мне все пути открыты.
Я в <Шаттле> знаменитом.
Я вышел на орбиту
тоски, тоски, тоски...

Ловлю Советские куски.