Черпаю из пятого...

 - Но чем же забъёшь, если ничего нет? - сердито ответила мать.
 - Соломой! Рваным мешком! Тряпкой!

С печки донёсся крик.

 - Тихо! - аж стёкла задрожали.

В доме наступила тишина, будто кто-то придавил всё.
Только на печке кто-то всхлипывал, будто глотал камешки.

К вечеру мороз улёгся и стёкла в окошке оттаяли. В комнате маленькой звёздочкой светил фонарик, ласковый, керосиновый. Мама штопала перед ним старый зипун, быстро, сердито отрывая зубами нитки, сверкая из-под нахмуренных бровей глазами.

В сторонке сидела Марика, одиноко, сиротливо. Натянула на коленки рубашечку, прислонилась к ним щёчкой, смотрела куда-то в сторону от матери.
В глазёнках светилась большая детская печаль, безнадёжная, молчаливая.

Мать посмотрела на неё раз, потом ещё - скривилась, в глазах блеснула острая боль. Поднялась молча, в порыве поцеловала ребёнка.

Вскочила, засияла Марика, в глазах и надежда, и горячая мольба, как лёгонький листик бумаги к магниту, прильнула к материнской груди, шею обхватила ручками. Прижимается, аж сердечко стучит, шепчет быстро, горячо:
 - Мама, мамочка...родненькая...
 - Что, доченька? - нежно сказала мать. И так тихо, как будто боялась, чтобы материнского голоса не услышала домашняя нищета. - Что, дитя?

 - Не закрывай окошка, не закрывай! Не закрывай!...
Я вырасту большая, куплю тебе новое платье и туфли, и всё, и всё... и папе...
Не закрывай, мамочка... - шепчет, как в горячке.

 - Дитя моё! Там же холодно, простудишься - умрёшь...

 - Нет, нет, я уже не буду близко, только не забивай...

Горе мне с тобой... - осматривает худенькие рученки, изношенную рубашечку. - Ну, хочешь, я спрошу отца, мороз уменьшился, может быть всё-таки не забъёт.

Целовала маму, так целовала, сама аж расцвела, забегала по комнате, заговорила.
 - Мамочка, я смотреть не буду, я только вытру окошко.
 - Ну вытри уже, вытри, - грустно улыбнулась мама.

Взяла тряпку, так заботливо, с такой любовью вытирает заплаканные стёкла.

А когда Марика легла спать, ей показалось, что окошко скрипнуло и на подоконнике птица стоит. Такая смелая, вольная. Седая. Притрушенная золотой пылью, держит во рту башмачки с красными кисточками. Водит живыми глазами.
"Что это?" - хочет закричать Марика. А птица на всю комнату как запоёт:"Бурку-ку-ку, сестричка моя..."

Схватил сон маленькую Марику на крылья, вынес в тёмное окошко, полетел туда, где свет золотой, зелёный, ярко-голубой.
Ночью кому-то спросонья приказывала:"Не забивайте же окошка."

Проснулась Марика - в комнате ещё темно. Лежит, ворочается, уже и спать не хочется, а в доме темно и темно.
Позвала маму - нет, и папы тоже нет.
Уже ушли?
Вдруг что-то кольнуло в груди, мигом соскочила с печьки, сердце болит, сильней, сильней... К окну... С улицы навалилась на него грязная солома, как из хлева.
Будто кто-то огромный, сильный, толкнул её сапожищем со всей силы в грудь. Закричала, заголосила...

Окончание -  http://www.stihi.ru/2007/07/06-1885