Беспалый менестрель

Достался my lord на излете стреле –
И, благо, я выжил,
Остался уродливый след на челе,
Как словно мне выжег
Огонь Роковой горы знак Ауле.

Я помню тот день, словно был он вчера, -
На деле ж – столетья.
Эпоху назад завершилась война
(Звалась она Третья.
Четвертая… - память хранит имена).

Я молод был – цвет! Мир гордился бы мной,
Желал бы кто славы
Из торных правителей неги земной –
Меня б не заставы,
Границы, засеки, а тронный покой

Имел бы в лелейной своей красоте –
Но я не стремился
К тому: у подножия трона лишь те,
Чей разум постился,
Чей посвист в природной своей наготе

Пылится в затертых подвальных клетях:
Его сменил посох –
Не странника – стертый в бескрайних степях
О встречную поросль –
Властительный жезл в драгоценных камнях!

Но то не по мне: огрузнев в сорок два,
Коня не седлает,
Не потчует меч, и его борода –
В нее он вплетает
Цветастые ленты – не вражьи тела! –

Ступени в покое брезгливо метет –
И каждому взмаху
Как дань соответствует серый налет –
Седеть не со страху –
От скуки и чванства твой жалкий черед!

Зеленым дубравам и светлым борам
Отдался в объятья
И принялся суд чинить низшим богам –
Что мне их проклятья!
Приравнены мной коль они к простакам.

- Властители тверди окрестных земель
И дальних, - я молвлю, -
В сердцах ваших зреет несобранный хмель –
Я серп свой готовлю,
Ведь рад буду слышать ту звонкую трель:

Где лопнули струны – свободны тела:
Им головы чужды.
Теперь сила разумов этих пошла
На мирные нужды!..
Судьба все же в угол меня завела.

Я сделал ошибку – я продал свой меч
И волю скитальца
Одной из сторон – и катиться бы с плеч –
Похож на страдальца? –
Моей голове – я же только увеч.

Очнулся я после в стоячей крови –
Своя ли, чужая?
Нездешние силы меня сберегли,
Коль воля живая,
Живая – и просит разлуки в любви.

Тянулся я к солнцу – услышьте меня,
Тела пододвиньте:
Я должен увидеть, что есть теперь я…
Конечности, сгиньте!
Так, сколь было пальцев – ни стало ни пня.

Прощай же, желание пагубных лет,
Младая бравада,
Где фундаментально великий эстет
Мажорного лада
Еще удержать мог свой дар как поэт.

Но лютня уже не повинна ему –
Звенящие струны
Магической кладью своей никому –
О желтые луны! –
Уже не облегчат земную тюрьму.

Так что ж, рок судьбы? Непотребная рать
Взвихрила-сковала.
Рыдала над первою жертвою мать –
Она уповала
На то, что Творец научил ее лгать!

И вышло, что спину пронзила стрела
Моя из укрытья,
Что он – сам ребенок, пророча, молва,
Его брадобритье,
Сподвигла его на такие дела.

Он стал взрослым мужем лишь после того,
Как напрочь раскрылся
Палач беспричинный, лишенный всего,
Чем разум гордился,
В нем, - с тем загубил он Христа моего.

Деревня пожжена, кричит воронье –
И нет пощаженных.
Дождя грозового смывает литье
Пот с рук натруженных –
От жертвенной крови ж не стынет копье.

И тонкой рукою возносит юнец
Знак божией воли –
Я брался за меч – драгоценный ларец –
Не вкушенной боли –
Сознания ярости, рушащей крест.

Сам дух провиденья шептал за спиной
В разящие миги…
И непонимание встало стеной:
Священные книги –
Они ль от греховности стонут земной?

И нам совершать злодеянье одно,
Другим чтоб восполнить,
Той общною высшею силой дано.
Не в силах оспорить,
Я лишь укажу на вторичность его.

Я знанье обрел: упорядочен ток
И прокляты боги.
Отныне я сам себе светел и бог
На вольной дороге!
И пью самый сладкий прижизненный сок.

И боги за то покарали меня –
Дарована вечность;
Безумен я стал, таковую гоня:
Являл я беспечность
Собой, и теперь что судьба – то моя.

Утешь меня, друг, - протяну я ладонь,
А враг – трепещи же!
Мой гнев пробуждает застывший огонь
Во всем, что я вижу, -
И все исчезает, привеча спросонь.

1 мая, 1 июля 1999 г., 5 июля 2000 г.