Сумерки, 1990

И увидел я в первый раз, как убивают.
И убили люди белку, и смеялись они от счастья.
И хвастался убивший ее: «Я всех сильней!»
И плакал я, заглядывая им в глаза:
 «Зачем вы сделали это?»
И смеялись они надо мной, ибо был я мал
 и не знал ничего.

И увидел я во второй раз, как убивают.
И убили люди Рогатую Мать-олениху,
 защищавшую их.
И сказал я убившему ее: «Зачем же ты, брат,
 убил сестру свою?
И будешь ты зол, ибо росли рога,
 на которых принесла бы она тебе
 детскую колыбель.
И не зазвенит больше на колыбели колокольчик,
 ибо стоят рога у стены
 и на них красные пятна.
И не было у тебя детей, и не будет,
 ибо убил ты свое счастье».
И во второй раз смеялись надо мной,
 ибо был я молод и ничего не знал.
И был брат мой зол, ибо печаль съела его сердце.

И в третий раз видел я, как убивают.
И убили люди подобного себе,
 и были жестоки и горды.
И говорил я им: «Зачем же убили вы брата своего,
 и были жестоки и горды?
Ибо не найти горя горше и беды тяжелее,
 чем смерть брата. И вы убили его.
Как же жить вы будете, когда вонзили нож
 себе в сердце и повернули его там,
 и усмехнулись?»
И усмехнулись мне в ответ, и отпустили меня, смеясь,
 ибо сказано: сталь железо и кисель не режет.
И не возьмет их сердца нож, и мое не возьмет,
 ибо был я хоть и немолод,
 но ничего не знал.
И это был третий раз, когда смеялись надо мной.

И ужаснулся я, и печаль поселилась в сердце моем,
 и легла на него тяжесть.
И не ведал я больше покоя во всю свою жизнь,
 ибо видел я, как убивают.
Ибо горче и горчей горшего приходится тем,
 кто сам убил.