Музыка - ты

Я пью зеленый чай с лимонным мылом,
Я ем кусочки воздуха с углем.
Мы ходим все под сумрачным покровом
И думаем, что мы когда-нибудь умрем.

Мы спим в метро с наивною улыбкой,
Не зная, что случится через час.
А позже ковыряем ржавой вилкой
Мечты о жизни будущей без нас.

Я пью зеленый чай, забыв о яде...
Я жду такси, на холоде дрожа.
Просить тебя не стану о пощаде -
Лишь прикоснись блестящим лезвием ножа.

Я пью зеленый чай с лимонным мылом. По сердцу тихо пробегают мурашки. Кровь хлещет по артериям, ударяя прямо в лицо.
В памяти: мигающая лампа, иероглифы, алюминиевые трубочки – фонарики, яблочный запах кальяна, серые диваны «Парадокса», заваленные маленькими сумочками и шмотьем.
Образ – темная кожа, хвостик, черный капюшон, светлые джинсы в дырочку, белые «адики» - классика, прямой нос и милые насмешливые глаза.

Мой внутренний комп завис. И даже антивирусник господина Касперского здесь бессилен. Мой дисковод памяти уже никого/ничего не записывает и не читает. Но гораздо страшнее, что он уже не стирает...

Ты не отвечаешь на мои звонки так же, как я не отвечаю ни на чьи другие. Ты просто не хочешь знать, что я существую. Что я существую, а не живу...

Мои глаза убегают от тебя, но ты их привязал морским узлом к своим. Я убегаю дальше от этих висящих в поднебесной тканевых потолков прямо по стеклянным столикам, но ты схватил так больно, что я не в силах решиться на новый побег. Ты сказал, засмеявшись: «Беги, куда хочешь», но мне некуда.


Темные стены, проекционный экран с пробегающими сюжетами, похожими на сюжеты в дешевых караоке: они не имеют никакого отношения к вечеринке и танцам r’n’b. А посреди сцены – девочка с белыми, обесцвеченными кудряшками, в недорогих брючках с завязанной на поясе олимпийкой. Она сжимает в своих руках руки из темной кожи. Они танцуют так, как танцуют аборигены. Весело, по кругу. Пожалуй, они именно этим и отличаются от остальных. Остальные танцуют серьезно. Но это больше подходит ей, а не тебе.
Насмешливые глаза с веками из темной кожи тоже смеются над этим танцем. Их уголки вздымаются высоко вверх. А верхние реснички то и дело упоенно целуются с нижними.
А я мечтаю быть девочкой с кудряшками, пусть и обесцвеченными, пусть в дешевых брючках. Главное – сжимать твои руки, главное, чтобы наши руки танцевали, как африканские дети. Я хочу быть той девочкой - Самой счастливой девочкой на свете.

В глубине души уже второй день разрывается в рыданиях Keishia Cole. «Love». Я не понимаю ни слова, но и этого достаточно – от ее сумасшедше-глубокого голоса хочется упасть на пол и погибнуть в припадке истерики, но я не в силах пошевелиться. Я понимаю только одну лексическую единицу английского языка – слово, которое стоит в названии. Которое есть в языках разных народов мира, но для каждого оно имеет собственное значение. Для меня, заголовок – это ты. Музыка - ты.

Я тоже танцевала, но не с руками из темной кожи. Я танцевала с музыкой. Она взрывала сердце собой, заполняя меня всю, без остатка. Своими килогерцами и децибелами. Своими мелизмами и ферматами. Словно я отдавала свое сердце и любовь к ритму с блюзом всем остальным, как отдавал свое сердце добрый Данко, исполненный любви к людям. Даже слезы, хлынувшие кровью из глаз, танцевали вместе с Крисом Брауном и Мисси Элиотт, с Бейонсе и Куколками Пуссикэт.
 И я была самой счастливой девочкой на свете, жаль, что не с белыми, пусть и выжженными гидроперитом кудряшками, и жаль, что без рук из темной кожи.
 
Я отвернулась на секунду, а ты исчез в зеркальном коридоре, натянув черный капюшон на блестящие волосы. Куда ты ушел? На afterparty в «Лампу» или к девушке? А может, ты разделишь эту ночь с самим собой?
Я несусь двести в час, разделяя свою ночь с полупьяным молодым таксистом, который предлагает мне потанцевать «в каком-нибудь клубце вроде «Атлантиды»... Я обрываю его шуршанием темно-розовой бумажки.

Я пришла на кухню, а чайник уже закипел. Словно я оставила его кипящим еще до ухода.
Мои руки автоматически тянутся на полку, где стоит мой последний наркотик – зеленый «Маргентау». Только теперь не с лаймом, а с ядом. Лепестки жасмина, кружащиеся через стекло стакана в желтом вихре задыхающихся пузырьков, способны все понять. Не глядя, переворачиваю банку вверх дном и думаю, что банка похожа на мою жизнь – вверх дном.

Чайник докипел и беззаботно щелкнул. Ломка без музыки-тебя началась. Потому что чай закончился...