Она и писатель

У него было три жены. Три жены и еще одна...одна женщина. Не жена, не любовница, не подруга - так, практически никто. И он ей был так - никто. У нее мужей не было. У нее были мужчины, друзья, любовники. Но не было между ними пропасти, не было.
Он часто звонил ей, но вечно попадал на какие-то чужие номера и эти номера разговаривали с ним долгими годами. После каждого ошибочного номера он пытался вспомнить ее телефон, но тут подходила собака и просила вывести ее на улицу. Когда собака умерла и он вспомнил ее номер оказалось, что телефона у Нее нет и вообще Она живет далеко за чертой города. Говорили, что она сошла с ума, потому что вообразила себя художницей и уходит в лес, чтобы рисовать гениталии офисных работниц города Нью-Йорк. Газеты писали, что в Нью-Йорке началась кампания по переманиванию российских нейрохирургов...он тогда еще плохо подумал про маму у которой тоже трясутся руки, но корявый почерк не помешал ему писать. Хлеб лежал в столе и публика точила на него свои мышиные зубы.
Он опять вспомнил Её. Когда она к нему пришла в последний раз...пришла..очень красивая и молодая: в волосах ее торчали белые перья, одежды ее напоминали белый магический плащ, расшитый серебрянными звездами...она была совершенством. Да - точно, в последний раз, когда она пришла к нему...не сказав ни слова, просто прошла в комнату и села в кресло, он тоже молчал. Повис какой-то тяжелый вздух и можно было слышать, как сквозь него пытается пролезть тонкая струйка сквозняка. Он сразу вспомнил собаку, которая точно бы начала тянуть его из комнаты на улицу - она не любила духоту; движения руки напомнили булгаковскую нетленку...а впрочем холодный собачий нос в ладони не так уж и приятно...так что же она молчит?...Седая уже, нет, это не перья - это седые кудри, а были ли кудри раньше? Не помню, нет не помню...зачем пришла, я же давно уже ее не звал. Постарела, очень сильно постарела...хорошо, что она молчит, не хочу видеть движения морщин на ее лице, какая-то она потрепаная вся...плащ еще этот пыльный...старый, видимо...да...вон и дырка...нет, не та она...совсем сдала...руки старые...те волшебные кисти теперь вон - все в венах...неужели так много времени прошло...а гордая, так же прямо в глаза смотрит...что смотрит...сказать что-то хочет...что же это было все эти годы...наваждение какое-то...смотрю на нее и ничего...ничего. Как жил, чем занимался, что творил, да и творил ли...что же она сидит...что теперь с ней делать...хоть бы она ушла...сейчас и молча...некрасиво, неудобно, но...лишь бы ушла и не приходила больше никогда...больше никогда.
Темной июньской ночью не было ветра, удушливая жара давно спала, но пыль и тяжесть воздуха мучала москвичей. Совсем тихо, нога в ногу по лестнице вверх поднимались две фигуры.Их силуэты не были видны никому - в подъезде уже два дня не было света.