всякая всячина

Мы не пили, но это совсем ничего не меняло –
ни кружков моцареллы, ни прямоугольника неба.
Всё осталось, как было, осело на скатерть, опало
лёгкой жёлтой пыльцой и колючими крошками хлеба.

Всё осталось на месте, а мы, улизнув из стоп-кадра,
разошлись наблюдать, кто попался в янтарную полночь,
как застыли фигуры, на миг сделав город нарядным
галерейным собранием образов «Ангел и Сволочь».

В переходе старик белый-белый с пакетами яблок,
на костыль их повесив, присел и почти засыпает.
Покупателей нет, в шапке вместо монет - пачка Явы…
Кто же яблоки в полночь в московском метро покупает.

У макдональдса девушка - красное бальное платье,
босиком, тушь размазана, плачет о чём-то в мобильный.
Отвернувшись таксисты стоят – эта вряд ли заплатит.
Ничего, щас приедут. И дождик пока что несильный.

На вокзале сюрприз – электрички куда-то пропали.
Забрались в свои норы и греются, наглые морды.
- Вы в Звенигород? В Усово? Как же мы так опоздали…
Значит, надо на Киевский. Ладно, пройдёмся, не лорды.

Добралась, доползла, на диван даже как-то залезла.
И финальным штрихом теле-дядя сквозь сон, как сквозь марлю,
сообщил, что вообще-то Ван Гог себе ухо отрезал,
Потому что Гоген вдруг зачем-то уехал из Арля.