Истории из 15 гл. мадхья-лилы. Кришнадас Кавирадж

Истории из 15 главы мадхья-лилы Шри чайтанья Чаритамриты. Кришнадас Кавирадж

 Вступление

В доме Шри Сарвабхаумы ел Господь, и там
Оскорблен он был, но после он к своим стопам
Оскорбителя привлечь смог, милость ему дав,
Вот как милостив безмерно Шри Чайтаньи нрав!

Слава, слава Шри Чайтанье, слава Нитьянанде!
Слава Шри Адвайте, слава всем, кто любит Бога!
Слава тем, кто погрузился в сладостный поток
Игр Господа Чайтаньи – как же он глубок!
Преданным, кто лишь Чайтанье поклоняется всегда,
Забывая всё на свете – сразу, без труда,
Для кого все эти игры – жизни высший свет
И сокровище – ценнее ничего здесь нет!

             _____

Утро Господа Чайтаньи

Значит так, Господь Чайтанья в Нилачале жил,
На служенье Джаганнату свой направив пыл,
С преданными постоянно танцевал лишь он,
Занимаясь воспеваньем Господа имен,
Как-то в храм Шри Джаганната он пошел; сиял восток,
Наступало утро, тихий веял ветерок,
Вот пред Господом вселенной наш предстал Господь,
Был не в силах радость в сердце он там побороть,
Танцевал он, пел и падал возле алтаря,
Возносил молитвы, светлой радостью горя,
Плакал и смеялся громко, глядя, как в дыму
Слуги пищу предлагали Богу своему
(Этот дым от благовоний всюду исходил),
Все служили Джаганнату, не жалея сил,
Вот что в храме Гауранга делал в этот час,
А потом пошел скорее: «Ждет ведь Харидас
Меня в хижине смиренной» – так подумал он,
Вот идет он, в прославленье Бога погружен,
К Харидасу, вот он! Вот он! Встретились они,
Посидели возле дома в сладостной тени,
Всё, пора! И возвратился наш Господь домой,
Там он прославлял Шри Кришну, словно сам не свой,



 Поклонение Господа Адвайты

Вот пришел к нему Адвайта – самый лучший гость
И упал пред ним на землю, сразу, словно трость,
(Тросточки лишь из бамбука падать могут так,
Это был его почтенья самый лучший знак),
А потом стал поклоняться Шри Чайтанье он,
Господу, что всей вселенной свой дает закон,
Благовонною водою он ему омыл
Ноги, на служенье только свой направив пыл,
А потом для рта воды он Шри Чайтанье дал,
Ароматной, и на тело всё нанес сандал,
Дальше – взял гирлянду из прекраснейших цветов
И надел ему на шею – всё без лишних слов,
Туласи он взял цветочки (как нежны они
И прекрасны – мелких капель там горят огни)
И осыпал ими сразу Господа главу,
А потом, чтобы обряда довершить канву,
Он на землю со смиреньем перед ним упал,
О сколь сильным в его сердце был любви накал!
А Господь наш в это время, взяв поднос его,
Все цветы, что там лежали, все до одного,
На Адвайту начал ярким осыпать дождем,
Говоря: «Тебе мы славу тоже воспоем,
Кем бы ни был ты, почтенье я хочу тебе
Выразить, и благодарен очень я судьбе
Лишь за то, что в дом пришел ты мой сегодня, друг!»
Тут Господь смешные звуки издавать стал вдруг
Плотно сжатыми губами – и раздался смех
Засмеялся Шри Адвайта, – так вот, без помех
Они время проводили счастливо одни
В эти тихие, прекрасно сказочные дни!
Приглашал Господь Адвайта Шри Чайтанью на обед
Постоянно, А Господь наш ведь не скажет: «Нет!»
На такие приглашенья, но Вриндаван Дас
Описал в своей поэме это всё для вас,
Так зачем нам повторяться – вновь и вновь, опять?
Нет уж, лучше про другое что-то рассказать,

День явление Господа Кришны

Много преданных Чайтанью приглашало к себе в дом,
Вот о чем рассказ сегодня мы здесь поведем.
В каждом доме в день особый праздник был большой,
Приходил туда Чайтанья с шумною толпой,
Много преданных вкушало пищу с ним всегда,
Забывая все невзгоды – сразу, без труда,
Так прошло четыре сладких месяца, и вот
Праздник дня явленья Кришны светлый настает,
Праздник Нанды-махараджа, множество людей
Собралось, и шум веселья слышен всё сильней!
Наш Господь тогда одежды пастушка надел
И пошел… А его счастью разве был предел?
Нет, конечно! Взял Господь наш молока кувшин
И кричать стал: «Кришна! Кришна! Ты мой господин!»
Так пошел на этот праздник Шри Чайтанья Дэв,
А кругом лишь разливался сладостный напев,
Люди прославляли Кришну хором в этот час,
И об этом я смиренно поведу рассказ.
Канани Кхутия вдруг пришел, надев костюм
Царя Враджа – и раздался одобрений шум,
Джаганнатха Махити вышла как сама Яшода,
Мать Шри Кришны, привлекая всё внимание народа,
Также был там царь Ориссы, с ним пришли Шри Мишра Каши,
Сарвабхаума и также – Падичха-патра Туласи,
С ними вместе в это время танцевал Господь,
Был не в силах радость в сердце он там побороть,
Молоко и нежный йогурт с желтою водой
Лились там на всех огромной, бурною рекой,
Все там вымокли до нитки, слышен только смех,
Все смеялись, и Чайтанья – громче, громче всех!

«Покрути-ка трость!»

Тут Адвайта обратился к Господу вот так:
«Слушай, только без обиды, самый лучший знак
Пастушка – его уменье тросточку крутить,
Ну-ка, покрути, посмотрим, так вот: фить-фить-фить!»
Тросточку Господь Чайтанья взял, и вот она
Закрутилась – и накрыла счастья всех волна,
Крутит тросточку Господь наш словно пастушок,
Словно он ходил с ней очень, очень долгий срок,
К небесам она взлетает, ловит он ее,
Направляя вверх и к низу ее острие,
Спереди ее он крутит, со спины, с боков,
Описать его движенья нам не хватит слов,
Между ног он пропускает тросточку и вот
Каждый смотрит и смеется, громко, без забот,
Ну а тросточка, как будто факел, вся горит,
Что за скорость! Всех чарует игр этих вид,
Каждый там застыл на месте, сильно удивлен,
А Господь… смеялся громче всех людей там он,
Нитьянанда тоже вышел с тросточкой и вдруг
Стал крутить ее – и снова слышен смех вокруг,
Ощущали пастушками ведь себя они,
Шри Чайтанья с Нитьянандой – ночи все и дни,
Падичха Туласи от царя тут получил
Указанье: «Слушай, сбегай, не жалея сил,
В храм и принеси оттуда дорогой наряд
Джаганната, как Чайтанья будет тогда рад!»
Получил одежду эту Шри Чайтанья и затем
Лоб свой обмотал он ею, всё забыв совсем,
Всё забыв совсем от счастья, и друзья его
Тоже головы покрыли – все до одного,
Канани Кхутия (тот, кто Нанды играл роль)
С Джаганнатхою Махити так сказали: «О доколь
Ждать еще нам? Всё скорее раздадим мы здесь,
Все богатства, опустеет домик пусть наш весь!»
Всё раздали они сразу, Кришна ведь пришел
В этот мир, всех избавляя от ужасных зол,
Тут Чайтанья, это видя, поклонился им
И сказал: «Живете Кришной только вы одним,
И поэтому склоняюсь перед вами я,
Для меня теперь вы стали как моя семья,
Как родители…» Склонился перед ними он
И домой пошел, о Кришне в мысли погружен.

Покорение Ланки.

В день, когда Шри Рамачандрой Раван был убит,
Преданные все оделись – о прекрасный вид! –
Словно войско Рамачандры и пошли играть,
Прославляя имя Рамы – снова и опять,
Наш Господь тогда одет был, словно Хануман,
Бегал он, сильнейшим гневом в сердце обуян
И кричал: «Где этот Раван? Я убью его
И детей его – всех сразу, всех до одного!
Маму Ситу он похитил, как греховен он!
Нет, оставить ему надо поскорей свой трон!»
Вал там был насыпан мощный из земли и вот
Наш Господь к нему скорее ринулся вперед,
Словно Хануман на Ланку, держит он в руках
Сук огромный, вызывая в демонах лишь страх,
Вал он разрушать вдруг начал – люди смотрят все:
Игры снова проявились в истинной красе
Господа Шри Рамачандры, что за красота!
Всем запомнится минута сладостная та,
Все кричат там: «Джая! Джая! Слава, о Господь!»
И никто не может радость в сердце побороть.
                ***   
«Где мой Нимай?»

Я пришел, чтобы увидеть стопы матери, и вот
Она пищу со смиреньем на алтарь кладет,
Рис и овощи, прекрасных пять или семь блюд,
Как же можно удержаться, о скажи мне, тут?
Пищу моя мама после с алтаря взяла
И заплакала, отбросив сразу все дела:
«Где Нимай? Как эти блюда мой сынок любил!
Что мне делать, ведь от горя не осталось сил
У меня, у одинокой матери его…»
Тут я взял все эти блюда, все до одного,
И стал есть, но мать не видит это из-за слез,
А потом такой возник вдруг у нее вопрос:
Где же пища? Все тарелки почему пусты?
О Гопал, быть может, пищу эту скушал ты?
Или я сама забыла положить ее
На тарелки – ведь вонзилось это острие
В мое сердце – боль разлуки, как она сильна,
И теперь одним лишь горем вся душа полна,
Или кто-то из животных эту пищу съел?»
Тут алтарный оставляет вдруг она придел
И идет скорей на кухню, смотрит: все горшки
Там полны, и еле тлеют в печке угольки,
Удивилась мама Шачи: «Как же это так,
Видно, кроется какой-то в этом важный знак!»
Говорит она Ишану: «Убери всё здесь,
Возле алтаря!» -  и вымыл пол слуга там весь,
А потом Шри Шачи Дэви стала предлагать
Пищу снова, позабывшись от любви опять:
«О Гопал, прими, прошу я, блюда эти все!»
И высвечивались стены в света полосе,
Что сквозь ставни проходила, тихий, нежный свет,
А Шри Шачи говорила: «Здесь Нимая нет!»
И опять катились слезы у нее из глаз,
И я с нею находился в этот светлый час!
              ***

 Рагхава Пандит

Рагхава Пандиту эти добрые слова
Наш Господь сказал, увидев лишь его едва,
Он сказал: «Твоей любовью покорен я был,
Ведь ты служишь мне всё время, не жалея сил!
Слушайте теперь, все люди, расскажу я вам,
Как Пандит Шри Кришны служит лотосным стопам,
Это – лучший тип служенья, всех очистит он,
Значит так, Пандит  служеньем только поглощен,
Что бы рассказать? Да, это: про кокосы здесь
Я поведаю, событий ход представив весь:
Пять монет отдать он может сразу за кокос,
Но зачем – вот возникает тут какой вопрос,
Ведь владеет большой рощей Рагхава Пандит,
Пальмы все его огромны – о прекрасный вид! –
И имеет с них он сразу тысячи плодов,
Всё же лучшие он ищет – вот Пандит каков,
Он орехи ищет всюду, спрашивая у людей:
«Где кокосы продаются, те, что всех вкусней?»
Лишь узнает он – и сразу едет в место то,
За десятки миль – и деньги для него ничто,
За орех – четыре может дать монеты он,
Будучи в свое служенье сердцем погружен,
А потом – по пять орехов или же по семь
Каждый день он так готовит, всё забыв совсем,
Он готовит их, чтоб Кришне предложить в обед,
Полностью он их очистит, лишь забрезжит свет,
И оставит охлаждаться в ледяной воде,
Ну а сам – проводит время всё свое в труде:
Служит он всегда Шри Кришне, божеству, и вот
Время для обеда незаметно настает,
Снова он орехи чистит от волокон – как блестит
Скорлупа их – все осмотрит строго их пандит,
А потом, отверстья сделав, Кришне их несет,
Забывая все от счастья в час прекрасный тот,
Кришна же орехи примет, воду выпив их,
Всё! Теперь здесь пять орехов, но уже пустых!
Как же счастлив в это время Рагхава Пандит,
Сердце всё его огромной радостью горит,
Кришна же наполнить может снова их водой,
Иногда, но чаще каждый всё ж орех пустой!
С алтаря берет их Рагхав и уносит в дом,
Там их мякоть извлекает с мыслью об одном:
«Предложу ее я Кришне, на тарелке, чтоб
Он поел, и упаду я возле его стоп»
Предлагает эту мякоть Кришне после он,
И уходит, в ожиданье сердцем погружен,
Ждет на улице он после, пока Кришна ест,
Думая: «О, из каких бы привезти мне мест
Новые кокосы Кришне, лучшие плоды,
Надо, чтобы слаще в мире не было воды!»
Дальше… Кришна всё съедает, ничего там нет,
На тарелках, «Да, прекрасным этот был обед! -
Думает Пандит, от счастья всё забыв совсем, -
Кришна съел всё!» Но Шри Кришна может между тем
Вновь наполнить все тарелки, как же Рагхав рад,
Вера крепнет в нем, и счастьем блещет его взгляд!
Погружается в любви он целый океан,
Ведь без Кришны мир весь этот – лишь пустой обман!
Вот однажды что случилось (расскажу я вам):
Поклонялся Рагхав Кришны лотосным стопам,
И слуга принес кокосы – десять было их,
Самых лучших, превосходных, очень дорогих,
От волокон уж очистил их слуга и так
С ними он стоял у двери, ожидая знак,
Знак от Рагхава Пандита, чтоб внести их в дом,
К алтарю, вдруг – словно страшный раздается гром:
Рагхав видит: в ожиданье тот слуга рукой
К притолоке прикоснулся! «Как же так, бог мой! –
Рагхав сразу же подумал, – Всё ведь там в пыли!
Поднимаются пылинки кверху от земли,
С ног людских, ведь много входит в домик мой людей,
Всё! Кокосы эти надо выбросить скорей,
Ведь коснулся их рукою снова мой слуга!
Ну а чистота в служенье очень дорога!»
Он сказал слуге: «Что сделал ты, подумай сам,
Я отказываюсь верить собственным глазам:
Грязною рукой кокосов ты коснулся, но
Так нельзя, будь осторожен, я скажу одно,
Ведь косяк дверной весь пылью с ног людских покрыт…»
Выбросил кокосы эти Рагхава Пандит,
Перебросил через стену все он их тогда,
Говоря слуге: «Ты понял?» - «Да, конечно, да!» -
Так слуга ему ответил и опять принес
Новый – с новыми плодами дорогой поднос,
Вот как Рагхав дни и ночи божеству служил,
Лишь на это направляя свой душевный пыл,
Побежден весь мир служеньем был его и так
Разгонял он в нем иллюзий беспросветный мрак.
После новые кокосы он очистил и затем
Кришне предложил их сразу, всё забыв совсем,
Лучший, высший тип служенья совершал Пандит,
Подношений было много (о прекрасный вид!)
Только лучшее Шри Рагхав Кришне предлагал,
В чистоте неизреченной (он-то это знал,
Знал, как соблюдать повсюду чистоту всегда,
И Шри Кришна привлекался этим без труда).
Всё по высшему стандарту делал только он,
Лишь служением Шри Кришне в сердце поглощен.
                ***


Наставления Шивананда Сену

Шивананда Сену наш Господь сказал потом:
«О мой друг, тебя прошу я только об одном:
За делами Васудевы Даты проследи,
Щедрости ведь очень много у него в груди,
Деньги, что приходят за день все к нему, он вновь
Отдает – и ты ему лишь в этом прекословь:
Ведь семью свою он должен содержать, но как,
Если щедрости такой он высший носит знак?
Нет, дела его в свои ты руки должен взять,
Выверяя все расходы – снова и опять,
Стань «приказчиком», пожалуй, в доме у него,
Проверяя поступленья – все до одного
И расходы ограничив – только на семью,
И еще – всегда я помню про любовь твою,
Как ты преданных моих всех бережешь в пути,
Ведь щедрее человека в мире не найти,
Ты за свой их счет приводишь в город Джаганнат,
Каждый год, и как, о друг мой, этому я рад!
                ***

Просьба к жителям Кулия-грама

После из Кулия-грама к людям наш Господь
Обратился: «Я не в силах радость побороть,
Когда вижу вас с собою рядом, о друзья,
Помните, уже об этом говорил вам я,
Это – моя просьба к вам одним, к одним лишь вам,
Когда в ратхе покидает Джаганнат свой храм,
То есть в светлой колеснице, каждый, каждый год
Вы канаты приносите, что могли бы гнет
Веса выдержать такого, что другие – нет,
Это – вам одним моя лишь просьба и совет.
И еще: мне очень дорог Шри Кулия-грам,
Много преданных живет ведь постоянно там!
Гунарадж создал поэму: «Шри Кришна Биджой»,
Там есть строчка, что любовной дышит чистотой:
«Для меня сын Нанды, Кришна, жизни господин!»
Продан я его потомству лишь за стих один!
Да и что мне, если честно, говорить о вас,
Вы живете в моих мыслях, каждый день и час,
Но собаки даже ваши дороги все мне,
Вот куда стремлюсь всегда я в сердца глубине!
                ***

 
«Кто старший?»

Из деревни Кханда были преданные там,
Вот они – я назову здесь имена их вам:
Шри Мукунда дас, Рагхунандан, Шри Нарахари –
Вдруг Мукунде сын Шри Шачи так сказал: «Смотри,
В чем тут дело, объясни мне, не пойму я вас,
Наблюдаю я за вами уж не первый час,
Но кто сын из вас, не понял я, и кто отец,
Ты, Рагхунандан? Скажи мне это, наконец!»
Шри Рагхунандан, – ответ был, – вот кто старший здесь,
Он – отец, я – сын, и служит дом ему наш весь,
Ведь привязанность мы к Кришне получили от него,
Все мужчины в нашем доме, все до одного,
И все женщины, и значит – старшим будет он!»
«Вот! – сказал Господь. – Теперь я удовлетворен,
От кого служенье это получили мы,
Будет гуру, ведь спасает нас он всех от тьмы,
Будет старшим он, а возраст здесь не важен, нет,
Кто дал Кришну – тот и гуру, – вот каков ответ!»
                ***
«Придворный врач»

Как же преданных Чайтанья любит прославлять,
Кажется, что не один рот у него, а пять,
И всегда он прославляет ими своих слуг,
Вот сейчас, Господь собрал наш всех людей вокруг
И рассказывать им начал про Мукунду: «Знайте все,
Преданность его представлю я во всей красе,
Как сильна любовь Мукунды, как она чиста,
Но скрывать ее он должен – явно неспроста,
Ведь как золото сверкает чувство это в нем,
Но его лишь мусульмане окружают днем,
Врач он, что царя всё время лечит мусульман,
Вот какой ему был жребий в этой жизни дан,
Это – внешнее, а в сердце постоянно он
Без остатка лишь любовью к Кришне поглощен,
Но скрывать он это должен – ясно, почему,
Царь узнает – и посадит сразу же в тюрьму!
Но однажды (всё подробно расскажу я вам)
Царь сидел на своем троне и внимал словам
Своего врача, и очень высоко был трон
Над местами остальными в зале вознесен,
Значит так, течет беседа медленная их,
И висит повсюду много тканей дорогих,
Всё роскошно и прекрасно было во дворце,
Вдруг слуга пришел с почтенья знаком на лице,
Веер из павлиньих перьев у него в руке
(Каждый там мечтал о легком, свежем ветерке,
Ведь жара тогда стояла страшная), но вот…
Что случилось? Проступает у Мукунды пот
На лице, ведь этот веер… Кришну вспомнил он
И упал вдруг вниз, сознанья полностью лишен,
От любви своей сознанье потерял он вдруг,
Царь же встал, и выражает взгляд его испуг:
«Умер врач, но как, о что же, что случилось с ним?
Нет, он жив, лежит он просто, странно недвижим!»
Царь над ним скорей склонился и в себя привел,
А потом сказал: «Да, много очень страшных зол
День сегодня приготовил почему-то нам,
И теперь тебе, Мукунда, я вопрос задам:
Что с тобой сейчас случилось, объясни ты мне…»
Говорит ему Мукунда (был он как во сне,
До конца еще вернуться к жизни он не смог):
«Царь, болезнь послал такую мне жестокий рок,
Эпилепсия, сознанье я терять могу,
Вот и всё, и, царь, поверь мне, я тебе не лгу!»
Но царь всё, конечно, понял, сразу всё постиг:
«Шри Мукунда служит Богу в сердце каждый миг,
Преданный мой врач великий Господа миров,
Всё понятно это сразу стало мне без слов!»
                ***

«Волшебное дерево»

Рагхунандан служит Кришне в храме день и ночь,
Суету всей этой жизни прогоняя прочь,
Во дворе же, перед храмом, озеро лежит,
И растут кругом деревья, – о, прекрасный вид!
Среди них одно – кадамба, как оно цветет,
Каждый день, без перерывов, круглый, круглый год,
Но особенность одна есть у него: лишь два,
Два цветка оно дать может – странные слова! –
Это чудо, и лишь Кришне предлагают их,
Среди прочих подношений – лучших, дорогих!
Наш Господь сказал Мукунде: «Выслушай меня,
Должен ты всегда работать, день так ото дня,
Зарабатывая деньги, Рагхунандан же всегда
Божеству пусть в храме служит, понял ты?» – «О, да!» –
Шри Мукунда так ответил, и Господь ему
Пояснил: «Тебе скажу я это одному,
О Мукунда, без служенья жить не сможет он,
Ведь твой сын всегда служеньем в сердце поглощен!
И еще: Шри Нарахари будет пусть со мной,
Проповедь пусть станет целью для него одной
И единственной на свете, это – мой совет,
Так живите, погружаясь в преданности свет!»

Преданность Рамачандре

Наш Господь Мурари Гупту обнял и сказал:
«Знаю я, сколь безграничен твоих чувств накал,
Твоя преданность Шри Раме – и об этом я
Рассказать хочу сегодня, слушайте, друзья! –
К преданным так обратился после наш Господь,
Был не в силах радость в сердце он там побороть:
Значит так, сказал когда-то я ему: «О друг,
Кришна сразу покоряет все сердца вокруг,
Сын Шри Нанды, как прекрасен и как весел он,
Изначальный Бог, что миру свой дает закон,
Он источник проявлений абсолютно всех,
Каждого, кто ему служит, будет ждать успех,
Всем защиту он дарует, всех к себе влечет,
Жизнь с ним будет течь прекрасно, тихо, без забот,
Как чиста любовь Шри Кришны, отношенья все
Проявляются с ним только в истинной красе,
Качеств всех сосредоточье самых лучших он,
Как он добр, находчив, весел, как же он умен,
Мой Господь – источник лучших качеств, что горят
Как алмазы, всех чаруя сразу же, подряд!
Что за сладость в его играх, друг, заключена,
Набегает она мощно, за волной волна,
Заливая всё собою в тот же самый миг,
И лишь он один, Мурари, истинно велик,
Так что начинай служить ты Кришне одному,
Только он один способен разогнать всю тьму
В твоем сердце, его счастьем полностью залив,
И всё остальное в мире перед ним – лишь миф!»
Вот что я Мурари Гупте постоянно говорил,
Убеждая его в этом, не жалея сил,
И – он дрогнул, то есть Кришну захотел принять,
Говорит он мне: «Я слышу вновь и вновь, опять
От тебя слова такие, что же делать мне?
Я с тобой, Господь, согласен в сердца глубине,
Твой слуга я, это значит, поступлю я так,
Как ты хочешь…» Но вот ночи опустился мрак,
И пошел домой Мурари с мыслью об одном:
«Без Шри Рамы мое сердце всё горит огнем,
Его стопы я отвергнуть не способен, нет,
Лучше смерть – вот каким будет завтра мой ответ!»
Плакал он всю ночь от горя, не сомкнувши глаз,
А потом ко мне явился – утром, в ранний час,
И, схватив меня за стопы, начал говорить:
«Пусть сегодня моей жизни оборвется нить,
Ведь стопам Шри Рамачандры голову давно
Я продал, и без него мне жизнь и смерть одно,
Но и твой приказ нарушить как же можно мне?
О Господь, как я страдаю в сердца глубине,
Так что дай мне позволенье умереть сейчас,
Пред тобою, ведь во мне уж жизни свет погас,
От сомнений, что терзали в эту ночь меня,
Но без Рамы не прожить мне, о Господь, и дня!»
Речь услышав эту, сразу, в тот же самый миг
Позабылся я: столь чувств в нем был наплыв велик!
Поднял я с земли Мурари и обнял скорей,
Говоря: «Любовь такая (что ее сильней?)
Покорила меня сразу, столько счастья дав!
Ты живешь, лишь Рамачандре жизнь свою отдав,
И чтоб в этом убедиться, я тебя просил:
«Изменись!» – но лишь напрасной была трата сил!
Друг, тебя совсем не тронул слов моих поток,
Хоть настойчиво пытался я столь долгий срок
Изменить тебя, Мурари, но – куда уж там,
Твоя преданность Шри Рамы лотосным стопам
Столь сильна, что даже если б он тебя отверг,
Ты б остался с ним, хоть жизни б твоей свет померк!
Вот, чтоб это мне увидеть, я тебя смущал,
Вновь и вновь, и столь был сильным твоих чувств накал,
Что от горя позабыл ты сразу обо всем,
Думая всё это время только об одном:
О Шри Раме, это значит, ты – сам Хануман,
И без Рамы мир весь этот для тебя обман,
Ты – слуга его великий, как ты дорог мне,
Помню о тебе всегда я в сердца глубине!
Ты – как жизнь сама мне дорог, знай об этом, друг,
Ведь таких, как ты, так мало у меня есть слуг!»
             ***

«История Васудевы Датты»
   
Шри Чайтанья Васудеву обнял – своего
Близкого слугу, и начал прославлять его.
Как из тысячи прекрасных уст лились слова...
Застыдился Васудева, выслушав едва
То, что говорил Чайтанья, а затем он сам
Обратился с такой просьбой к лотосным стопам
Господа Чайтаньи, взяв их в руки, и ему
Так сказал: «Весь мир страдает в сумрачном дыму
Этой майи, ты же в мире – чтоб его спасти,
Только ты один лишь можешь благо принести
Этой сумрачной вселенной, так прошу, сейчас
Выслушай вот эту просьбу, только один раз
Я решил тебя своею просьбою отвлечь,
Выполнить ее ты сможешь (не об этом речь),
Твоя милость безгранична, если только ты
Лишь чего-то пожелаешь – сбудутся мечты.
Сердце мое стонет, видя, как страдают здесь
Эти души, во вселенной, дай же мне их весь
Груз грехов, и возложи на голову мою...
Пусть я в ад пойду, с грехами их, но ты свою
Милость подари им, чтобы быстро излечить
Души от болезни майи, обрывая нить
Их кармических страданий, – вот о чём теперь
Я прошу тебя, и это – искренне, поверь».
Выслушав такую просьбу, наш Господь не смог
Ничего с собой поделать на какой-то срок,
Его сердце стало таять, начал он тогда
Плакать – и сказать не мог он слова без труда:
«Удивительного нет здесь, ты ведь – сам Прахлад*...
Кришна в полной мере милость был тебе так рад
Подарить, и это видно по твоим словам,
Кришна все твои желанья исполняет сам,
Для него важнее дела нет, как лишь своих
Слуг желания исполнить – так он любит их.
Ты хотел, чтобы все души во вселенной всей
(Все – животных и микробов, дэвов и людей),
Все свободу получили, – будет это им,
И грехи их все развеет Кришна, словно дым.
Слабым Бога Кришну вряд ли кто-то назовёт,
Всё в его руках, всей силы, красоты полёт,
Так зачем же он позволит, чтобы ты вкусил
Все плоды греховных действий, ярость адских сил?
Стоит только благо, Датта, пожелать тебе
Для души любой, и сразу поворот в судьбе
У неё такой наступит, что она тогда
Обратится сердцем к Богу, а Господь всегда
Все грехи уничтожает преданных своих",–
Тут Господь привел из книги Брахмы один стих...
                ***

Прим.* Прахлад - великий преданный Господа Вишну, который тоже ценой своего счастья хотел освободить все души этого мира.

Приглашение на обед

К Господу Шри Сарвабхаум как-то раз пришел,
Говоря: «Всех избавляешь ты от страшных зол,
Твоя милость безгранична, и сегодня я
Вдруг увидел: вся вернулась преданных семья
В города свои, и в Пури никого уж нет,
Кто же приглашать тебя здесь будет на обед
Каждый день, ведь я остался только здесь один,
О Господь, тебя прошу я, ты мой Господин,
В доме у меня весь месяц принимай прасад,
Как же этому я буду несказанно рад!»
Шри Чайтанья отвечает: «Невозможно, друг,
Для меня очерчен строго предписаний круг,
Я – монах, и есть так часто в доме мне одном
Не позволено, запомни – и забудь о том,
Что хотел ты целый месяц приглашать меня…»
Сарвабхаум отвечает: «Скинь четыре дня,
Или пять – пусть, ладно, будет ну хоть двадцать дней,
Ведь хочу тебе служить я всё сильней, сильней!»
Наш Господь сказал: «Забудь же и об этом ты,
Принципы моей санньясы станут все пусты,
Если соглашусь на это я, простой монах,
Надо быть мне осторожным ведь в таких делах!»
Сарвабхаум отвечает: «Ну, пятнадцать, что ль,
Дней мне принимать тебя здесь, о Господь, позволь,
В моем доме, жду тебя я постоянно там!»
Наш Господь сказал: «Послушай, верь моим словам,
День один, и всё, не больше, понял ты меня,
И к нему я не прибавлю уж другого дня!»
Сарвабхаум тут за стопы Господа схватил,
И просить его вдруг начал, не жалея сил:
«Десять дней прошу, Господь, я, только десять дней!»
(Прижимал Чайтаньи стопы он к груди своей,
Эту просьбу излагая, обо всем забыв,
Ведь без Господа Чайтаньи этот мир – лишь миф!)
До пяти Господь Чайтанья сбавил дней число,
Да, придет он, как брахману всё же повезло,
Тут брахман другую просьбу изложил ему:
«Десять здесь с тобой монахов – их по одному
Приглашать к себе хотел бы тоже после я,
Со Сварупой мы, ты знаешь, старые друзья,
Иногда с тобой придет он, иногда один,
Пури –  пять дней (я когда-то, о мой Господин,
Говорил тебе об этом, пусть же будет так,
Эти люди в моем доме весь рассеют мрак),
А другим пускай монахам будет по два дня,
Так пройдет весь этот месяц быстро для меня,
Приглашеньями пусть будет весь заполнен он,
Ведь закон гостеприимства – истинный закон!
Если всех к себе санньяси на один обед
Приглашу я, то ждать можно будет столько бед,
Ведь почтенье как смогу я оказать им всем,
Вдруг кого-то обделю я, ну, пусть не совсем,
Но всё ж будет неприятно – оскорблений нить
После меня сможет сразу полностью обвить,
Так что пусть они приходят, но – по одному,
Чтобы мне не погрузиться в оскорблений тьму,
Ты придешь один, но, может, иногда с тобой
Может приходить Сварупа – друг он близкий твой».
Наш Господь сказал: «Согласен, да, пусть будет так».
Получил брахман так этот одобренья знак,
В дом к нему Господь сегодня на обед придет,
А потом других санньяси подойдет черед,
Значит так, вбежал скорее Сарвабхаум в дом,
Взгляд его горит прекрасным, радостным огнем,
И жене сказал с порога сразу же своей:
«Пригласил я в дом на месяц множество гостей,
И Господь, Господь Чайтанья к нам придет сейчас,
Так что начинай готовить – дорог каждый час!»
«Мама Шатхи» – называли так его жену,
В сердце мысль она питала только лишь одну:
«О Чайтанья, мое сердце рвется лишь к тебе,
И теперь мне благодарной надо быть судьбе,
Ведь придешь ты к нам сегодня – в домик наш простой,
Всё я быстро приготовлю – собственной рукой!»
Начала скорей готовить женщина обед,
А искусней в этом деле человека нет,
Чем она, она готовит много вкусных блюд,
Как смогу я перечислить их сегодня тут?
                ***


Желанный гость

Всё готово, и Чайтанья входит к ним, как гость,
«Наконец тебя увидеть мне здесь довелось –
Так ему Шри Сарвабхаум с радостью сказал,
Чувств любовных пересилить он не мог накал, –
(О, Господь пришел сегодня, и пришел один,
Значит, знал он мое сердце…) О мой Господин,
Проходи (уж всё готово) в наш смиренный дом,
Мы тебя с такой любовью здесь давно уж ждем!»
Ввел он гостя поскорее в домик тихий свой
И омыл ему там стопы – собственной рукой,
А Господь, увидев блюда, что стояли там,
Так сказал: «О, я не верю собственным глазам,
Как за два часа ты это приготовить смог,
Ведь сто поваров за больший несравненно срок
Вряд ли приготовить столько блюд сумело б, но
Вы смогли – и это – чудо, – я скажу одно!»
                ***

Оскорбитель Амогха

Ест Господь, и Сарвабхаум у дверей стоит
С палкою в руке – как грозен его строгий вид,
В чем причина? Объясню я всё сегодня вам,
Зять его ведь злобным волю может дать словам,
Шатхи муж, Амогха низкий, оскорбитель злой,
Но не пустит Сарвабхаум его в домик свой!
Ест Господь, и надо пищу подложить ему,
Гостю лучшему, что может разогнать всю тьму,
Отошел Шри Сарвабхаум от дверей тогда,
И затем случилась эта страшная беда:
Зять его, Амогха низкий, подошел и так
Вдруг сказал: «О, отреченья ты ведь носишь знак,
Шри Чайтанья Махапрабху, как же ты велик!
Только победить не смог ты свой пока язык!
Этой пищи бы хватило множеству людей,
Но один ты ешь всё это в жадности своей!»
Бхаттачарья тут хватает поскорее трость
И бежит, лишь ощущая в своем сердце злость,
За Амогхой он скорее побежал, но тот
Скрыться смог, и Бхаттачарья тихо в дом идет,
Он идет, всё позабывши сразу от тоски
И Амогху проклиная: «Дни уже близки,
Когда я тебя увижу мертвым, о мой зять,
Если б мог я только время повернуть всё вспять
И не дать тебе жениться, где же моя дочь?
Пусть прогонит она мужа поскорее прочь!»
Улыбнулся Шри Чайтанья: «Ну, пустое, друг,
Всё забудь, ведь много разных есть людей вокруг,
А Амогха твой – ребенок, только и всего,
Стоит ли нам огорчаться из-за слова одного?»
Мама Шатхи говорить тут стала: «О беда!
Пусть он пропадет скорее, сразу, без следа,
Пусть вдовою дочка станет, станет пусть вдовой,
Если муж ее, Амогха, – оскорбитель злой!»
Била в грудь себя при этом вновь и вновь она,
И тоска к ней подходила – за волной волна,
Наш Господь, увидев это горе, начал их
Успокаивать, чтоб боли в них огонь утих,
Съел он всю скорее пищу, как доволен он,
Но – что это? – в доме слышен постоянно стон,
Огорчились эти люди от ужасных слов,
Что сказал Амогха – Бхаттачарьи взгляд суров,
Но на время подавил он в своем сердце боль
И служить стал Шри Чайтанье: «О Господь, позволь
Предложить тебе кувшинчик с чистою водой,
Чтобы рот прополоскать ты мог спокойно свой,
Нанесу тебе на тело лучший я сандал…»
(Служит он, а в его сердце – лишь тоски накал),
Всё, как надо, всё он сделал, всё он предложил,
Но от горя уже в сердце не осталось сил,
Под конец перед Чайтаньей он упал и так
Вдруг сказал: «Мой дом сегодня весь окутал мрак,
Оскорбили тебя в доме у меня, Господь,
И тоску я не смогу уж эту побороть,
О, прости меня, прошу я, как же всё темно!»
Наш Господь сказал: «Послушай, мне ведь всё равно:
Оскорбления людские, восхваленья их,
Я – монах, и много дел есть у меня других,
Чем всё это постоянно слушать, но сейчас
Зять всё правильно сказал твой, критикуя нас!»
После в дом к себе Чайтанья путь направил свой,
И за ним шел Бхаттачарья, с мыслью лишь одной:
«Надо мне припасть скорее к лотосным стопам
Господа, смиренным волю тихо дав словам!»
Вот припал к стопам Чайтаньи у калитки он
И сказал: «Прости, нарушен древний был закон,
Я закон гостеприимства соблюсти не смог,
Оскорбили тебя в доме у меня, мой Бог!
Что же делать, что же делать мне, Господь, теперь?»
Наш Господь сказал: «Всё будет хорошо, поверь,
Успокойся, Сарвабхаум и иди домой,
Потрясен ты, и так нужен, друг, тебе покой!»
Сарвабхаум в дом вернулся, как же всё темно:
«Что же делать? Остается мне теперь одно, –
Так подумал он, – Амогху низкого убить,
Или, может, своей жизни оборву я нить?
Нет, нельзя, брахманы оба по рожденью мы,
Что же делать, как спастись мне от ужасной тьмы?»
Тут жене сказал он: «Слушай, мы поступим так:
Из-за этого Амогхи дом покрыл наш мрак,
Значит, зятя мы прогоним, дочери скажи:
Муж упал, погрязнув в страшной, беспросветной лжи,
Значит, надо ей оставить поскорей его,
Говорят так все законы, все до одного!»

Далее Сарвабхаум привел цитату из «Смрити»:

«Падший муж женой оставлен сразу должен быть».


Страшная болезнь

Этим вечером Амогха убежал, но вот
Утро, он лежит, и что же, что его гнетет?
Болен он, пришла холера сразу же к нему,
Он лежит, в поту, сознаньем погружен во тьму,
Умирает он, и эту Бхаттачарье весть
Люди принесли, и сразу мир забыл он весь,
Он от радости забылся: «Всемогущий рок
Полностью воздать Амогхе сам сегодня смог,
Оскорбитель так наказан им сегодня был,
И лежит Амогха низкий, всех лишившись сил!
Вот что значит Шри Чайтанью оскорбить – лишь миг,
И приходит наказанье – как Господь велик!
Шастры ведь не зря об этом часто говорят…»
Тут привел он две цататы, – сразу же, подряд:
 
Цитата из «Махабхараты» («Вана-парва» 241.15):

То, что мы могли бы сделать, лишь собрав войска, всё это
Быстро сделали Гандхарвы, их лишив свободы света
(Кауравов они взяли, оскорбителей надменных,
Оскорбленья забирают сразу много сил бесценных).

Цитата из «Шримад-Бхагаватам» (10.4.46):

Вмиг уходят обретенья все: здоровье, деньги, слава,
По причине оскорблений – это страшная отрава.

Сладостное исцеление

Утро. Гопинатх-ачарья к Господу пришел,
Чтоб увидеть его стопы, что хранят от зол,
Наш Господь о Бхаттачарье вдруг его спросил,
«О, лежит Шри Сарвабхаум, всех лишившись сил
От тоски своей и горя, – был таким ответ, –
В его доме больше счастья, о Господь мой, нет,
И жена его страдает также вместе с ним,
А Амогха остается тих и недвижим,
От холеры умирает в это время он!»
Как же был Господь Чайтанья этим поражен,
Всё забыв от состраданья, встал он и бежит
В дом к Амогхе, вот Амогха – странен его вид,
Как он бледен, пот струится по его лицу,
Да, подходит жизнь Амогхи к своему концу!
Но Господь наш свою руку вдруг на грудь ему
Положил, рассеяв в сердце  у него всю тьму,
Говорит Господь Чайтанья: «Ты же ведь брахман,
Значит, жребий был особый тебе в жизни дан,
Сердце чистое имеешь от рожденья ты,
Только Кришна жить в нем должен, но для суеты
Отвернулся ты от Бога и впустил туда
«Зависть», что тебя терзает, вот твоя беда!
«Зависть» – из низкорожденных, брось ее скорей,
Сердце чистое вдруг стало грязи всей грязней,
Но, по счастью, с Бхаттачарьей ты общаться мог,
Грязь ушла, вся, без остатка, за короткий срок,
Сердце твое снова чистым стало и теперь
Прославлять ты должен Кришну, день и ночь, поверь!
В чистом сердце только Кришна лишь живет один,
Он – миров всех безграничных высший Господин,
Так что встань теперь, Амогха, всё, болезнь прошла,
И лишь пой: «О Кришна, Кришна!» – чтоб исчезла мгла,
Кришна быстро очень милость на тебя прольет,
Это говорю тебе я сразу, наперед!»
Тут Амогха встал с постели, как же счастлив он,
Ведь грехом он был ужасным долго так пленен,
А теперь кричит он громко: «Кришна, мой Господь!»
И поет – не в силах радость в сердце побороть,
Всё забыл тогда Амогха от любви своей,
Он трясется, слезы льются, всё сильней, сильней,
Волосы все встали дыбом и стекает пот,
Позабылся он от счастья в час прекрасный тот!
А Господь наш как смеется, всюду льется свет,
И вот в сердце у Амогхи зависти уж нет,
Подает скорей Амогха к Господа стопам,
Весь в слезах, смиренным этим волю дав словам,
Говорит он: «Шри Чайтанья, о, прости меня,
Жить теперь всегда я буду, жизнь свою кляня,
Ведь язык мой недостойный оскорблял всегда
Твои стопы, о Господь мой, вот моя беда!
Но простил меня ты всё же, милость свою дав,
Как же ты великодушен, вот каков твой нрав!»
После стал себя Амогха по лицу хлестать,
Повторяя эту фразу, снова и опять:
«Оскорблял тебя, Господь, я, нет прощенья мне,
И в раскаянья горю я яростном огне!»
Всё лицо его распухло от ударов вмиг,
И лишь слышался повсюду его громкий крик,
Крик раскаянья и горя, как же он страдал,
Вот сколь сильным в его сердце был тоски накал!
Тут Ачарья Гопинатха за руку его
Вдруг схватил, сказав: «Грехи все, все до одного
Уничтожил Шри Чайтанья в твоем сердце, друг,
Так что не кричи, довольно было уже мук!»
А Господь сам прикоснулся тут к его руке,
Говоря: «Всё, не должно быть места уж тоске,
Родственник ты Бхаттачарье; в доме у него
Все близки мне очень люди, все до одного,
Слуги и служанки, даже (что там говорить)
И собака – всем хочу я милость подарить,
Так что о тебе что будем говорить мы здесь,
Просто пой: «О Кришна! Кришна!» – мир забыв вдруг весь!
             ____