Шент

На белом-белом облаке жили чернильные котята. Их было восемь, и у каждого на хвосте рос серебряный колокольчик. Прямо из шерсти, да.
Колокольчики звенели в лад, настроенные по терциям, и когда котята носились друг за другом по краю облака, люди поднимали головы к небу, прислушиваясь, а на губах у них появлялась странная, добая улыбка, одна на всех.
Котят кормила серебряная птица, она приносила им глиняные кринки с молоком на своих больших крыльях, а иногда, в непогоду, катала их по грозовому небу, ловко уворачиваясь от обезумевших чаек и серых городских проводов.
Этим летом часто бывали грозы. Но сегодняшняя была особенной, необычайной - а все потому, что кое-кому из древних богов не сиделось на месте, и они решили устроить хотя бы местный Рагнарек. В качестве дружеского матча.
Это должно было произойти в четверг. Люди сидели по своим домам, прячась от тяжких капель и бескрылого западного ветра, а кошки мудро дремали в креслах. Город наводнили призраки с окраин, и старожилы изобрели новое слово: "повмерлы". Повмерлы не боялись никакой работы, и - были б руки - грузили бы ящики с подгнившими фруктами, а так неприкаянно бродили и пугали редких старушек с эзотерическим прошлым. У таких старушек на буфетах валялись натальные карты, бережно обернутые в папиросную бумагу, и они прекрасно различали повмерл среди привычного астрального фона. Одна милая женщина даже сделала попытку напоить призрака чаем, тот при жизни любил липовый цвет и все шуршал у неё в кладовке, - но его пальцы спокойно прошли через чашку, едва задержавшись за нарисованный лепесток сирени. Он склонил голову к прозрачному плечу и заплакал. С тех пор он поселился в кладовке и на ночь рассказывал женщине сказки и старые мифы, а она изо всех сил старалась хоть немного его побаиваться - когда ему казалось, что он страшен, повмерл становился чуть плотнее от собственной значимости, и на щеках его даже появлялся румянец.
В один из таких вечеров в окно постучали. Совершенно явственно постучали, и узнав этот стук, повмерл спал с лица.
- Мы ничего не сделали! - завопил он ультразвуком - женщина зажала уши. И хорошо, что зажала. Стекло осыпалось мелким бисером, и раздался странный звук, неопределённый, но услышав его, вы сразу бы поняли, что это именно НЕПРИЯТНЫЙ звук, и никак иначе.
В комнату просунулась вполне материальная рука и, ухватив повмерла за шиворот, потащила его в окно. Повмерл продолжал вопить, а женщина во все глаза глядела на татуировку загорелой руки. Татуировка была чрезвычайно проста. Она состояла из четырех букв: "Л","О","К", и "И". Причем буква "И" была выполнена небрежно, и залихватским штрихом уходила за мизинец в пространство.
- Неаккуратно. - вслух произнесла женщина, поднимаясь из-за стола. Рука дрогнула и отпустила повмерла, который немедленно забился в кладовку, пытаясь завалить себя сверху пучками мяты, зверобоя и россыпью липового цвета. На мгновение воцарилась тишина, а потом в дверь постучали. Мягко, ненавязчиво.
- Не заперто. - хозяйка пожала плечами. Дверь скрипнула. Женщина не повернулась, и перед ней возник смуглый человек с веселыми морщинками в уголках глаз.
- Чаю? - предложила она.
Он внимательно посмотрел на неё и ответил:
- Черного, пожалуйста. Без сахара.
Пока она зажигала газ и ставила чайник, пока доставала из-под стучащего зубами повмерла травы, пока мягкими движениями ополаскивала заварник - гость наблюдал за ней, не отрывая глаз. Разноцветные глаза, полная, уютная фигура, цепкие пальцы, привкус меда на языке. Она - не она? Женщина не поворачивалась в профиль.
Наконец, она достала с верхней полки свернутый пополам кусок зеленого бархата и расстелила ткань на столе. По углам бережно поставила две небольшие чашки с ароматным чаем, и небольшой сундучок - посередине. Гость заглянул в него, и со смехом откинул крышку.
- С удовольствием. - сообщил он, вынимая из кармана замшевый мешочек неопределенного цвета. На столе появилась россыпь камней, ракушек, сушеных корней и чего-то ещё, неузнаваемого, принадлежащего ему одному, и никому больше - сидящему в облике смуглого человека.
Женщина присела на стул напротив.
Мягкие руки помедлили, потом достали из сундучка длинную алую нить, осторожно и уверенно выложили ею узор на ткани. Смуглая рука положила по левую сторону нити ракушку, по правую - белое длинное перо. Мягкие руки раскинули горсть разноцветного стекла, смуглые руки ответили тем же.
- Чай остынет. - проговорила женщина, не отрывая взгляда от ткани.
- Не хватает мяты. - заметил гость, не отрывая взгляда от женщины.
Она кивнула и выложила знак бесконечности листьями мяты. Он протянул поперек деревянную палочку.
Палочка исчезла в знаке "Соулу", пламя перетекло в воду.
Оба вздрогнули, услышав за окном шум дождя. В городе бушевала гроза, неприкаянные призраки жались по стенам, западный ветер заламывал крылья, и что-то шептал, шептал, шептал в чердачные щели, и летучие мыши жались друг к другу, пытаясь уснуть.
На теплую ткань полетели, качаясь, небольшие перья, следом покатились золотые колеса, фигурка дракона, позеленевшее медное кольцо, гроздья липового цвета легли неожиданно рунами поверх всей картины. Гость вздрогнул.
- Вот как. - его слова падали осенними листьями, в воздухе запахло октябрем, листья докружились и превратились в дым, коснувшись пола.
Женщина помедлила и положила ближе к рукам гостя длинное белое перо. Оно ласково укрыло смуглую ладонь.
- Чай почти остыл. - задумчиво сказал гость.
Она откинулась на спинку стула, мирно глядя на законченный шент, на крепкую фигуру гостя, греющего чайник, слушая, как утихает дождь и успокаивается ветер, как выбирается из кладовки призрак, стряхивая с себя цветы...
- Локи, скажи честно, ты ведь знал, чем это закончится?
- А как ещё мне поймать тебя, чтобы сыграть с тобой в шент, Афина? - не оборачиваясь ответил гость. - И где у тебя, все-таки, мята?


Серебряная птица заходила в последний вираж, наблюдая за успокаивающимся городом. Дождь закончился, и домашние кошки спрыгнули со своих кресел, чтобы проверить, как скрипят половицы и ворочаются домовые в своих углах. Повмерлы прощались с городом, ласково пожимая руки своим старушкам, с каждым шагом становясь все плотнее и теплее, повмерл Афины, прежде чем уйти, прибрался в кладовке и осторожно тронул её за босую пятку, выглядывающую из-под старого клетчатого пледа.
- Подожди, пойдем вместе. - тихо окликнул его Локи, поднимаясь со стула. Он бережно перемешал шент и убрал зеленую ткань на место. Проходя мимо, поправил плед спящей Афины и вместе с призраком вышел в то же окно, в которое вошел вчера. Немного задержался у подъезда, кивнул и исчез из виду.
Над городом медленно плыло белое-белое облако, по краю которого гонялись друг за другом семь маленьких чернильных котят.
А на асфальте у подъезда сидел восьмой, и, наклонив голову, слушал, как звенят колокольчики на их хвостах.