Евангелие от Макиавелли. Сцена 8. Когда кругом - о

 Ч А С Т Ь 3.

СЦЕНА 8. КОГДА КРУГОМ - ОБМАН!

 Прошло больше месяца. Конец декабря. Комната Макиавелли в доме Бартоломео. Пасмурный холодный день, горит жаровня. Звуки колокола постепенно стихают.
 В комнату входят в зимних одеждах Бартоломео и Пьеро. Бартоломео выглядит еще более значительно, чем раньше: на нем дорожный меховой плащ и меховая шапка. Пьеро заметно повзрослел за прошедшее время, но выглядит несколько испуганным и держится с Бартоломео заискивающе.

 БАРТОЛОМЕО (входя). Вот видишь, Пьеро, как получилось? Кто мог предположить подобное, и кто может сказать, как пойдут события дальше?

 ПЬЕРО. Вы думаете, что дело еще не кончено, дон Бартоломео?
 БАРТОЛОМЕО. Города закрыты! По всем дорогам патрули! Все выглядит так, словно он приготовился к нападению…

 ПЬЕРО. Но он же заключил союз с Орсини! казнил им в угоду дона Ромиро! Говорят даже, что папа устроил в Риме карнавал по случаю примирения с родом Орсини?!..

 БАРТОЛОМЕО. Это-то и пугает, Пьеро!… Куда направит он теперь свою армию? К вам в Тоскану или на богатые земли Болоньи?

 ПЬЕРО. Вы думаете, и это возможно, дон Бартоломео?
 БАРТОЛОМЕО. Глупо иметь армию и не использовать ее в деле; еще более глупо, имея такую армию, отказаться от тех притязаний, что ты имеешь.

 ПЬЕРО. Но наши послы уже обо всем договорились с папой и выехали сюда! Неужели герцог пойдет на такие осложнения?

 БАРТОЛОМЕО. Герцог пойдет на все, что будет выгодно ему, а папа всегда найдет способ оправдать его поступки. А что герцог говорит вам теперь?

 ПЬЕРО. Ну, с нами он по-прежнему любезен, говорит, что ни словом, ни делом не намерен навредить нам, но некоторые его поступки трудно объяснить: он отпустил от себя французские войска, а теперь с отрядом уехал в Синегалию, где все войска Орсини и Вителлоццо!

 БАРТОЛОМЕО (озабоченно). Вот видишь, многое неясно, Пьер. Но тебе уже нечего бояться: ваши послы будут здесь со дня на день, и я думаю, мне удастся уговорить мессира Никколо.

 ПЬЕРО. О, я так благодарен вам, дон Бартоломео. И дядя Бьяджо, и моя матушка…

БАРТОЛОМЕО (щедро). Ну-ну, мы родственники и должны помогать друг другу. А теперь иди, пусть мой приезд будет для мессира Никколо сюрпризом.

 Пьеро уходит, Бартоломео подходит к столу, просматривает бумаги, затем, не найдя ничего интересного, отходит в сторону, чтобы не сразу быть замеченным Макиавелли. Входит Макиавелли. Он суров и сосредоточен; подходит к столу, сбрасывает плащ, достает из кармана письмо, распечатывает его и читает.

 МАКИАВЕЛЛИ (отвечая на свои мысли).
 И все же он уехал в Синегалию
 и, кажется, войска стянул туда…
 Нет, Бьяджо, эти шутки неспроста…
 (складывает и прячет письмо в карман)

 Бартоломео выходит вперед и с улыбкой раскрывает объятия.
 БАРТОЛОМЕО (с преувеличенной радостью). Господин посол!..
 МАКИАВЕЛЛИ (удивленно). Дон Бартоломео?!.. (обнимаются)
 БАРТОЛОМЕО. Как я рад застать вас у себя дома, господин посол!
 МАКИАВЕЛЛИ. И я рад, что вы, наконец, вернулись, дон Бартоломео. Но куда вы пропали? Где были все это время?

 БАРТОЛОМЕО. Ах! Где я только не был, господин посол! Приезжаю в Фано, а там Вителлоццо ссорится с Орсини, приезжаю в Чезену, а там казнят Ромиро де Орко. А когда пронесся слух, что Вителлоццо не подписывает договор и порывает с Орсини все просто помешались! Одни говорят одно, другие – другое, курьеры уезжают и не возвращаются! Ну, скажите, как можно жить в таком мире нам, деловым людям?… Но вот, наконец, я возвращаюсь домой и вижу вас. Это - как бальзам на душу, как глоток воды жаждущему в пустыне! Как я рад видеть вас живым и невредимым, господин посол! (обнимает Макиавелли)

 МАКИАВЕЛЛИ. И я рад видеть вас, дон Бартоломео!
 БАРТОЛОМЕО. Но это правда, что герцог уехал в Синегалию?

 МАКИАВЕЛЛИ. Так говорят, дон Бартоломео!..
 БАРТОЛОМЕО. И он отпустил от себя всех французских солдат?

 МАКИАВЕЛЛИ. Не всех, сто человек он оставил при себе.

 БАРТОЛОМЕО. Ах, так?.. Но что же будет теперь в Урбино, что будет в Романье, господин посол?

 МАКИАВЕЛЛИ. Кто знает это, дон Бартоломео?.. Государства, особенно
плохо устроенные, управляемые как республики, часто меняют правительства
 и порядок правления, что ввергает их не в свободное состояние из рабского, как
 это наивно полагают, а из рабского в бепорядочное своеволие. И если находится
 человек достаточно мудрый и могущественный, чтобы обуздать в нем одних и
 помочь другим творить добро, может быть именно такое государство можно
 считать свободным и сильным?

 БАРТОЛОМЕО. Вы так считаете, господин посол?

 МАКИАВЕЛЛИ. История полна таких примеров, дон Бартоломео. При помощи каких качеств вам кажется легче управлять государством? Доброты? Щедрости?
Подлости или честности?.. Увы! Щедрость является прекрасным человеческим качеством, но у государей она часто переходит в расточительность; любви жаждет каждый, но любовь редко удерживает людей от обмана и преступлений, скорее - страх. А честность?… (смеется) Можете ли вы назвать хоть одного правителя, который добился власти и удержал ее благодаря своей честности?.. Назовите любого, и я расскажу вам сколько на его пути было обманов, хитрости и преступлений. Ибо люди по сути своей непостоянны и ненадежны, легковерны и неблагодарны, боятся опасности и тянутся к наживе, и худо придется тому государю, который, полагаясь на их честность, внезапно обнаружит, как они предадут его ради своей выгоды.

 БАРТОЛОМЕО (с восхищением). О, господин посол! Я, наконец, начинаю дышать, воздухом разума и истины! Как вы умеете все понять, все расставить на свои места и сделать понятным для других! Вот почему Синьория послала сюда именно вас, и вот почему его светлость выделяет вас среди всех других приезжих…

 МАКИАВЕЛЛИ. Вы преувеличиваете, дон Бартоломео.
 БАРТОЛОМЕО. Нет-нет! Я знаю, что говорю!… Но как ваши дела? Говорят, что послы уже выехали сюда, и вы скоро покините нас?

 МАКИАВЕЛЛИ (удивленный его осведомленности). Я надеюсь на это, дон Бартоломео.
 БАРТОЛОМЕО. Ах, как жаль, что я уже не смогу общаться с вами. Но тогда у меня будет небольшая просьба к вам… Видите ли, меня назначили поставщиком армии его светлости, а в связи с этим у меня теперь много дел, и мне придется часто отлучаться из дома. Вот я и подумал, что если ваши дела уже подходят к концу, и вы скоро покинете нас, не могли бы вы оставить мне в помощники нашего Пьеро? Он, по-моему, толковый малый и сумеет разобраться в делах?..

 МАКИАВЕЛЛИ (удивленно). Пьеро?.. Но он… Вы уверены, что он хочет остаться в Имоле? И потом, его мать… Она наверняка ждет сына обратно.
 БАРТОЛОМЕО. О! Этот вопрос я беру на себя. Его мать разумная женщина и она поймет, где лучше ее сыну. Что же касается Пьеро, то мальчик сам просил меня об этом.

 МАКИАВЕЛЛИ. Сам?!…

 БАРТОЛОМЕО (обеспокоено). Может быть у вас есть какие-то сомнения, или вы считаете его не вполне надежным?… А! Понимаю! (смеется) Я готов заплатить вам за его обучение любую сумму, какую вы только назовете.

 МАКИАВЕЛЛИ. Нет-нет! Вы не так меня поняли, дон Бартоломео. К тому же я еще должен вам за жизнь в вашем доме…

 БАРТОЛОМЕО. Что?!.. Какой долг?!.. Да я никогда не возьму у вас денег! Благодаря вам я заработал гораздо больше, чем ожидал, и, кроме того, благодаря
вам у меня в доме произошло такое событие, такое событие!.. что я готов заплатить за него в десять раз больше, чем должны вы!
 МАКИАВЕЛЛИ (настораживаясь). Событие? Какое событие, дон Бартоломео?
 БАРТОЛОМЕО (кокетничая). Секрет, секрет, господин посол!… Но от вас у меня не может быть секретов… А вы ничего не замечали у меня дома последнее время? У женщин? У донны Аурелии?

 МАКИАВЕЛЛИ (неуверенно). Ну- у… может быть ее внешний вид…

 БАРТОЛОМЕО (радостно). Да-да! Бледна, худа, круги под глазами!.. А если я скажу еще, что ее поташнивает в последние дни, вы наверняка догадаетесь…

 МАКИАВЕЛЛИ. Вы хотите сказать?..
 БАРТОЛОМЕО (восторженно). Да-да!.. Она ждет ребенка, господин посол! И все это - благодаря вам!

 МАКИАВЕЛЛИ. Мне?!…
 БАРТОЛОМЕО (игриво). Вам, вам и только вам, господин посол!

 МАКИАВЕЛЛИ (защищаясь). Но позвольте!..
 БАРТОЛОМЕО (игриво). Нет-нет, не позволю, господин посол!.. Кто мне рекомендовал одно лекарство?.. А кто мне советовал, как нужно вести себя при этом?
 МАКИАВЕЛЛИ (в растерянности). Да-а… но для вашего друга…
 БАРТОЛОМЕО (не смущаясь). Для друга, для друга!… А разве я не друг себе?.. Вот я и подумал, что если у моего друга уже возникают сложности, то зачем же тянуть мне? И вот - результат!

 МАКИАВЕЛЛИ (еще не веря). Так донна Аурелия ждет ребенка?
 БАРТОЛОМЕО. Ну, да, господин посол!
 МАКИАВЕЛЛИ. И врачи подтвердили это?
 БАРТОЛОМЕО. Ну, конечно! Что же им оставалось делать? Вы бы только видели их глаза! (Невольно задерживает взгляд на глазах Макиавелли, но Макиавелли тут же хватает Бартоломео в объятья)

 МАКИАВЕЛЛИ (тормоша Бартоломео). О, как я рад за вас, дон Бартоломео!.. И как я рад за донну Аурелию!.. Ведь это так приятно! Маленький карапуз! У вас дома! Ваш наследник!.. Поздравляю вас, дон Бартоломео!

 БАРТОЛОМЕО (смущенно). Спасибо, спасибо, господин посол…
 МАКИАВЕЛЛИ. И передайте мои поздравления донне Аурелии! И донне Катерине - тоже! Ведь она скоро станет бабушкой!..

 БАРТОЛОМЕО (растроганно). Конечно, господин посол, конечно! Тоже рада! Нам обязательно нужно отметить это событие.
 
 МАКИАВЕЛЛИ. Может быть вечером, дон Бартоломео?
 БАРТОЛОМЕО. Прекрасно! У меня еще груда дел в городе, но к вечеру я буду, свободен (обнимает Макиавелли).

 МАКИАВЕЛЛИ. Тогда до вечера, дон Бартоломео.
 БАРТОЛОМЕО. До вечера, господин посол.
 Бартоломео уходит. Макиавелли некоторое время стоит, обескуражено глядя ему вслед, затем с облегчением переводит дыхание.

 МАКИАВЕЛЛИ. Однако да-а… Такие повороты
 когда-то могут кончиться икотой…

 Но кто?.. Но кто успел? Здесь был лишь я.
 Пьеро и я… Пьеро?.. Мальчишка этот?..
 (оскорбленно) И предпочесть меня ему?!.. Пьеро?..
 (кричит) Пьеро!.. Пьеро!!… Иди сюда скорее!
 Входит Пьеро. Он явно посмелел и держится уже независимо, даже с вызовом. Макиавелли с удивлением разглядывает его.

 ПЬЕРО. Мессир!…

 МАКИАВЕЛЛИ (в тон ему). Пьеро!.. Ты помнишь ли тот день,
 когда мы в гости собирались к дамам,
 а мне пришлось у герцога застрять?

 ПЬЕРО (удивленно). Конечно же, мессир…

 МАКИАВЕЛЛИ. Ты к ним пошел?

 ПЬЕРО. Ну да! Ведь я рассказывал вам дважды!

 МАКИАВЕЛЛИ. И все же повтори еще разок,
 одну деталь мне выяснить хотелось.

 ПЬЕРО (недовольно). Ну, я пришел, был принят, развлекал.
 Мы долго ждали, ужинали вместе…
 Ну-у… было поздно, и они сказали,
 что мне пора идти.

 МАКИАВЕЛЛИ. И ты ушел?

 ПЬЕРО. Ну да, мессир…

 МАКИАВЕЛЛИ. И ты пошел к себе?
 ПЬЕРО. Ну да, мессир!

 МАКИАВЕЛЛИ (настойчиво). Ну, и когда пришел ты?

 ПЬЕРО (начиная волноваться). Еще не било полночи, мессир.

 МАКИАВЕЛЛИ. Ах, так?… А вот Антонио говорит,
 что ты в ту ночь пришел уже под утро.

 ПЬЕРО (в замешательстве). Антонио?.. Но он же спал, мессир!

 МАКИАВЕЛЛИ. Да нет, не спал.

 ПЬЕРО (ища выхода). Ну-у, может быть, ошибся?

 МАКИАВЕЛЛИ. Позвать его?

 ПЬЕРО (пугаясь). Не надо, нет, мессир…
 Я вспоминаю… Я, возможно, что…
(лихорадочно ища выхода)
 В ту ночь, возможно, все же задержался…
 
 Тогда я говорить вам не хотел,
 чтоб вас не огорчать… Раз так случилось,
 что это дело сорвалось у нас.
 Я думал вам обидно будет я…

 (радостно) В ту ночь, мессир, у Нины я остался!
 Ну … у служанки их!

 МАКИАВЕЛЛИ (пораженно). Ах, у нее?!..
 И что же в эту ночь ты делал с Ниной?

 ПЬЕРО (разыгрывая смущение).
 Ну-у… мы тогда немного порезвились,
 ну, так сказать…. Сначала мне она
 не уступала, но зато потом…
 Ну, в общем, ночь мы провели в постели.

 МАКИАВЕЛЛИ (почти с восхищением).
 Ах, с ней в постели?!.. Ну тогда скажи
 в постели ты был справа или слева?
 Иль посредине, может быть лежал?

 ПЬЕРО (опешив, с неопределенными жестами).
 Ну, я, мессир, и так… и так… и так…

 МАКИАВЕЛЛИ (уже с издевкой).
 И сверху тоже?… Как же мы с тобой
 На этом месте… вместе… не столкнулись?..
 Представь себе! Ведь, я, когда пришел,
 все очень крепко спали в этом доме,
 и я сумел лишь Нину разбудить…
 и в эту ночь Я у нее остался,
 и, помнится, в постели тоже был.
 Но вот тебя, увы, я там не встретил!
 Или, быть может, плохо я искал?..

 Я щупал хорошо, но кроме Нины
 и кроме, разве, пухлого матраса,
 в постели ничего не обнаружил.
 Так где ж ты все же прятался, Пьеро?
 Открой секрет, я просто жажду слышать!
 ПЬЕРО (сникая) . Мессир, простите… Я… Я вам солгал…
 Я в эту ночь, мессир, остался там…
 МАКИАВЕЛЛИ (предупреждая). У Нины?!
 ПЬЕРО. Нет, мессир… У них, у дам…
 МАКИАВЕЛЛИ. Так все же ты…

 ПЬЕРО (торопливо, оправдываясь). Мессир, поверьте мне!
 Не я виновен в том, что так случилось.
 Я делал все, как вы тогда велели,
 но вас… но вас все не было, мессир.

 А время шло, они, мессир, скучали,
 и донна Катерина вдруг сказала,
 что спать ей хочется уже давно,
 и нас вдвоем оставила с Аурелией.
 А Аурелия стала намекать,
 что у нее терпенье на пределе,
 и руку стала гладить мне, и так
 мне на плечо головку положила…

 Ну, я тогда, мессир, подумал: что ж!
 Ну как же так: ни вам, ни мне, - кому же?
 А случая такого, кто же знает,
 когда еще дождемся с вами МЫ?..
 И я решил…

 МАКИАВЕЛЛИ (с иронией). И что же «МЫ»… тогда?

 ПЬЕРО. Ну, мы сначала там, мессир, в гостиной,
 ну а потом уж в спальню перешли.
 МАКИАВЕЛЛИ. О, дьявол!…

 ПЬЕРО. Но, мессир! Я не хотел…

 МАКИАВЕЛЛИ. Ну да! Особенно, конечно, в спальне!..
 ПЬЕРО (жалобно). Мессир! Но знали б вы, что было там!

 Под утро ворвалась к нам Катерина,
 устроила скандал, вытье и крик,
 грозила слуг позвать, меня – под стражу,
 а донну Аурелию – под замок.

 А в результате в криках и слезах,
 заставила нас клясться на распятии,
 чтоб мы о том – ни слова! Никому!..
 МАКИАВЕЛЛИ. Свела сама и класться заставляла?!… (Хохочет)
 Ну, чертова ханжа! И как ловка?!
 Ведь разыграть такого дурака!
 ( смеется, с сожалением глядя на Пьеро)

 И здорово ж ты вляпался, Пьеро…
 Поздравь себя, ты скоро станешь папой…
 Да-да! Отцом ребенка своего.
 Ведь донна Аурелия ждет ребенка.
 Мне только что об этом рассказал
 обрадованный дон Бартоломео…

 ПЬЕРО (испуганно). Мессир! Но как?!…

 МАКИАВЕЛЛИ. Чему ты удивлен?
 Иль ты не знал, как делаются дети?

 ПЬЕРО. Мессир, но нет!…

 МАКИАВЕЛЛИ. Увы, Пьеро, все так.
 Врачи уж подтвердили эту новость,
 и здесь назад уже не отыграть.
 А ты и верно ничего не знал?..

 ПЬЕРО (в отчаянии). Да нет, мессир! Клянусь, мессир!..

 МАКИАВЕЛЛИ. Опять?..
 И сколько раз еще ты будешь клясться?..
 (Переходя на серьезный тон) Вот только… Ты действительно решил
 остаться в доме у Бартоломео?
 Оставить дом, Флоренцию и мать?
 Там родина твоя, твои друзья,
 там все, чему ты здесь обязан в жизни.

 ПЬЕРО (думая о другом). Ах,что,мессир!.. Друзья и здесь найдутся .
 А родина, что ж родина, мессир,
 когда не знаю я, чем там заняться?
 Вот, разве что, по службе пробиваться?
 Но только, что, смогу я получить?
 Ведь даже вы и на такой работе…
 Что платят вам? Едва-едва на жизнь?
 А дон Бартоломео мне сейчас
 уже совсем неплохо предлагает.
 Что ж родина, мессир, когда она
 Своих же сыновей не отличает?…
 (с отчаянием) Вот только, как же мне с ним быть теперь?…

МАКИАВЕЛЛИ (глядя на Пьеро с интересом исследователя ).
 …Ты лез в окно, а распахнулась дверь,
 и ты не знаешь, что теперь поделать:
 идти ли в дверь, иль эту дверь заделать?..
 Иди, конечно, в дверь, ну, а окно –
 для бегства предпочтительней оно.

ПЬЕРО (с надеждой). Вы так считаете?

МАИКАВЕЛЛИ. Тобой все решено.
 Но впредь старайся быть поосторожней,
 а то, не дай бог, обожжешься вновь
 случайно подвернувшейся возможностью.
 (Смотрит на Пьеро, словно прощается с ним навсегда)
 Теперь иди. Антонио скажи,
 чтобы сейчас прислал ко мне курьера.

ПЬЕРО. Мессир, но вы… Меня простите вы?

МАКИАВЕЛЛИ. Иди, иди… Уже простил… наверное.

 Пьеро уходит, Макиавелли стоит задумавшись, затем говорит, словно продолжая прерванный разговор.

 Вот, Бьяджо, сей комедии конец.
 И кто же здесь «ловкач», а кто «глупец»?
 И кто сумел нажиться от такого
 конца… не грустного и не пустого?..

 Ах, как хочу домой от этих дел!
 Но, видно, жить мне дома – не удел…

 Вбегает возбужденный Антонио.

АНТОНИО. Мессир, он здесь!

МАКИАВЕЛЛИ. Кто там еще?

АНТОНИО. Гильгельмо!

МАКИАВЕЛЛИ. Гильгельмо здесь? Так что же ты стоишь?!
 Зови скорей!
 (Вбегает запыхавшийся Гильгельмо, он только что с лошади.)
 Ну что? Ну что там слышно?!

ГИЛЬГЕЛЬМО (в возбуждении). Все кончено! Все кончено, мессир!..
 (тяжело дыша) Он всех поймал. Всех! Всех, под Синегалией:
 Орсини, Вителлоццо, да Фермо
 и с ними вместе – герцога Гравино…
 Поймал их всех!.

 МАКИАВЕЛЛИ (не веря). Что?!

 ГИЛЬГЕЛЬМО (радостно). Да, мессир, все так!

 Схватил их в замке вечером, без боя,
 обманом заманив их всех туда,
 и сразу же казнил Оливеретто
 и Вителлоццо. В замке говорят,
 что и Орсини и Гравина тоже
 недолго жить осталось.
 МАКИАВЕЛЛИ (почти с ужасом). Что-о?!!…
 ГИЛЬГЕЛЬМО (переводя дыхание) Да, так.
 Я только что оттуда с донесеньем.
 Под Синегалией шла резня всю ночь,
 отряды Вителлоццо и Орсини
 разбиты наголову, спасся мало кто.
 Солдаты обозлились до того,
 что резали священников и женщин,
 посмевших в чем-то им не уступить.

 МАКИАВЕЛЛИ. А герцог?!
 ГИЛЬГЕЛЬМО. На Перуджу он пошел.
 По всей дороге – стычки, грабежи.
 Все, кто пред ним себя считал виновным
 хотя бы в чем-то, от него бегут,
 а он идет вперед почти без боя
 и всех, кто виноват пред ним, казнит.
 Все так, мессир… Я видел это сам…

 МАКИАВЕЛЛИ (в сильном возбуждении).
 Вот – герцог!.. Вот – ловкач!.. Вот – ШАРЛАТАН!..
 Запутал всех словами и делами,
 и все же провернул свой дерзкий план!.. (Хохочет)
 Ну, как здесь жить… когда кругом – ОБМАН?!!

 Хохоча и всплескивая руками от возбуждения, Макиавелли уходит. Антонио и Гильгельмо
оторопело смотрят ему вслед.