Сюжет

Вступительное слово.

Друзья, если кто-то из вас все же сочтет нужным для себя прочитать данное творение, то пусть он сторго не судит автора, ибо рассказ этот представляет собой всего лишь некую вариацию на темы любимых писателей и являет вам неприкрытую абстракцию, а кое-где и откровенный абсурд. Ну а в целом,как мне кажется,это забавная, где-то сатирическая история. Не покажется ли вам по-другому?

1.

На мостовой лежало окровавленное тело, а в луже крови его отражалась луна, рыжая и холодная. Тело вперило свой безжизненный взгляд в небо и считало звезды… Вы скажете «абсурд»? «мертвое тело не может выдавать такие штуки»? Лучше помолчите, ведь вы же не знаете этого наверняка. Смерть – конец начала и начало конца, разве это не абсурд? Но так оно и есть на самом деле: не успел разжиться, а, глядишь, уже и пора, уже отпевают, и ясно по ком колокол плачет. Когда мертвец был жив – он умел считать! Так отчего ж теперь не может, или вы думаете, что когда умрете, бесконечно поглупеете и забудете таблицу умножения (если, конечно, предположить, что вы ее знали при жизни)? Нет, скорее всего, вам просто будет не до нее, но ведь наш мертвец не вы, а тут, уж извините, у каждого свои странности.
Ночь была светлая, небо чистое и звезд, поэтому, было больше обычного. Уже примерно четыре часа труп в одиночестве, лежа на холодной булыжной мостовой, подсчитывал эти звезды,- даже странно, здесь обычно многолюдно,- и уже не однажды наблюдал подобную картину: стрелец, верхом на козероге, пытался догнать льва, загоняя его в берлогу большой медведицы, которая гуляла с дочкой неподалеку.
Мертвец полежал еще немного, было тихо. Около часа назад какая-то тень перекрестясь прошмыгнула мимо, в подворотню, но ни сирены скорой помощи, ни огней милицейского патруля так и не последовало. «Вот и помирай нынче, - думало тело, - лежишь здесь, кости мерзнут, так и простыть недолго, а кому нужен больной мертвяк, кто будет с ним возиться? Никому этого не надо, - распалялся труп. – Эй, ты, - обратился он к, внезапно и неизвестно откуда появившемуся, прохожему, - чё встал, помоги подняться!» В ответ же тело услышало панический стук, быстро удаляющихся, каблуков. «Вот, черт! Куда побёг? Эй! Все вы такие, никакой взаимовыручки, их как друга просишь, а они бегут. Эк!»- мертвец попытался встать, но шлепнулся на зад, поскользнувшись на крови. Вторая попытка оказалась более удачной, и он пошел вперед по дороге в сторону пикета милиции.

2.
 
Из протокола патрульного Чурайкина:
«В ночь на 1(первое) 05(мая) 200…г., при патрулировании мною перекрестка N-ской и B-ской улиц, мной же был издали, замечен объект по форме и очертаниям напоминающий человека, но до конца я уверен не был, так как стояла такая темная ночная лунность, что почти ничего нельзя было различить. Объект быстро, но неуверенно двигался в моем направлении. Когда объект поравнялся со мной, я почти до конца уверился в том, что это был человек, уж очень человекообразный он имел вид, только, что не характерно, был он очень бледным, весь перепачкан чем-то красным и больше, чем живого, напоминал тело с характерными признаками мертвости. Сильно помятый вид гражданина вызвал у меня подозрение, и я, проявив патрульную бдительность, предположил, что он может быть в розыске или сбежал из специальной клиники для больных душевно или физически. На просьбу предъявить документы гражданин отреагировал отказом, заявив, что по нынешнему его статусу документы ему не положены. Это вызвало у меня еще больше подозрений, и я предложил ему пройти в отделение до выяснения подробных обстоятельств этого дела, на что он обрадовано согласился и, схватив меня под руку, потащил в близлежащее управление, куда, как выяснилось, он и без того собирался, чтобы якобы написать какое-то заявление…
В отделении гражданин действительно стал заполнять заявление о загадочном убийстве (заявление прилагается)…
Отступление:
 « Начальнику управления милиции №66
 города Y гражданину Овчаркину Г.В.

Заявление.
Я, бывший Сидр Кузьмич Булькин, хочу с прискорбием заявить о ночном убийстве, учиненном неизвестным лицом, а быть может и группой неизвестных лиц, на мостовой имени Кавалера Глюка, Сидра Кузьмича Булькина – честного семьянина и великого труженика. Всвязи с этим прошу принять меры, дабы скорейшим и всенепременнейшим образом изловить и наказать злоумышленников, скрывшихся в том же направлении, откуда и взявшихся, т.е. в неизвестном, как того требует буква закона. Также искренне прошу известить мою супругу о приключившейся со мной трагедии в наимягчашей и наилюбезнейшей форме, чтобы не травмировать ее нежную и впечатлительную душу.
 Бывший Сидр Кузьмич Булькин.
 01.05.200…г. (Подпись. Печать.)»

…но после того как мною и присутствующими сотрудниками было прочитано данное заявление, никаких сомнений в нездоровости находящегося перед нами лица не осталось. Были сделаны некоторые замечания, последовали определенные выводы и заданны сами собой напрашивающие вопросы, касающиеся больше специальных медицинских аспектов. Гражданин с подозрением заметил, что мы ему не до конца доверяем и даже сомневаемся в достоверности его слов, что, как он выразился, с нашей стороны было жутким и неуместным ханжеством и снобизмом. Булькин С.К. встал и хотел уйти, заявив, что перед ним вот-вот откроются ворота в иной мир, и что поэтому у него нет времени на «посиделки», т.к. остались кое-какие дела по мертвецкой линии, а точнее, он сказал, что по неписанному закону мертвецов за собой в могилу он непременно должен утащить еще двух человек…
…и мы препроводили, брыкающегося и извивающегося во всех направлениях, гражданина Булькина сначала в общую, а затем в одиночную камеру, т.к. задержанные нами ранее, и находящиеся в общей камере, нарушители общественного порядка не могли спокойно уснуть в присутствии, спирально размахивающего руками, Булькина, что-то бормочущего о священном долге мертвеца; кричали, мешали нести службу.
В одиночной камере гражданин Булькин С.К. некоторое время побуйствовал, но, случайно споткнувшись и ударившись головой о стену камеры, успокоился до утра…».

3.

К утру второго мая гражданка Булькина Зинаида Дубинишна уже была извещена о ночном приключении мужа и, ни свет, ни заря, спешила в отделение милиции, чтобы «получить на руки» сокровище, прописанное у нее в паспорте. Сознание кипело, и мысли в голове ее бегали одна за другой, как шальные и беспокойные дети, резвящиеся на улице, но все эти мысли сходились в одном: «Уж, чего-чего, а этого Сидру никак спускать нельзя. Вот вернемся домой, а там уж, дорогой, я тебя научу, как шататься ночью по Y-ку». Она молниеносно пересекла злополучную мостовую имени Кавалера Глюка и, казалось, семимильными шагами со скоростью пули полетела дальше.

Дежурный в отделении, узнав фамилию гражданки Булькиной, улыбнулся так широко, что та налилась стыдливым пунцом. Он объяснил ей, куда нужно пройти и, как только она немного отошла от вахты, не сдержавшись, нервно захихикал. «Проклятый Булькин, все время одно и то же. Ну, ты у меня дождешься!»- думала она, следуя по длинному узкому коридору, и чувствуя на себе насмешливые взгляды представителей власти разных чинов и возрастов, явно пребывающих в курсе дела, и, конечно, понимающих кто она такая.

За полчаса до прибытия жены в отделение, в одиночной камере на деревянной скамье проснулся Сидр Кузьмич Булькин. Не открывая глаз, он почесал голову и даже вскрикнул от боли, когда случайно наткнулся на свежую шишку на морщинистом, высоко посаженном лбу. Почувствовав странную, неуютную атмосферу, он в ужасе замер. Открыв один глаз, Сидр Кузьмич осмотрел помещение, в котором находился. Косвенные намеки: обшарпанные стены, стальная решетка, скамья - подсказали ему его нынешнее место положения. Но как он оказался здесь? Ведь это тюрьма? Он схватился за голову и судорожно пытался вспомнить вчерашний день, но в памяти почему-то ничего не всплывало. Казалось, что каждый член его худого тела находился в исступлении вместе с мыслями своего хозяина. «Неужели я совершил какой-то рецидив?»- запаниковал Булькин, он вспомнил, что вчера на заводе была получка, и, что они отмечали с ребятами, а там, «чёрть ё знаеть», всякое могло случиться. Последнее, что он смог вспомнить, так это то, что по дороге домой купил две трехлитровые банки томатного сока, а дальше темнота, тишина и проч.

В замочной скважине одиночной камеры повернулся ключ. «Булькин на выход!»- произнесли командным голосом. Препроводив его в приемную комнату, за ним закрыли дверь. В комнате стояла Зинаида Дубинишна, надо сказать, гражданка отнюдь не девичьего сложения, а, наоборот, женщина дородная, которая не только коня на скаку смогла бы остановить, но и, казалось, тем самым конем могла бы разворотить всю горящую избу на удивление Некрасову, явно недооценившему силу русской женщины. «Нежную душу говоришь?»- сквозь зубы процедила Зинаида Дубинишна. Дверь слегка скрипнула, и Булькиной примерещилось, что из узенькой щели между дверью и полом показалось чье-то ухо. «Зинуля, а что ты тут делаешь? Ты случайно не знаешь, как я здесь оказался? Хотя, ты знаешь, я уверен, что это промыслы врагов»,- протараторил Сидр Кузьмич, увидев свою жену. За дверью раздался откровенный, нарастающий с каждой секундой гомерический хохот и, судя по звукам, кто-то от смеха уже повалился на истоптанный паркет. В этот самый момент в комнате Булькин наблюдал самую страшную картину в своей жизни: он увидел, как кровь заиграла на лице его супруги, когда та, наливаясь гневом, собиралась выместить всю свою злость за такое унижение на муже, не дожидаясь прихода домой. Зинаида Дубинишна свела брови. «Помогите!»- завопил Сидр Кузьмич, но было уже поздно. Рассекая упругий воздух крошечного помещения, кулак жены начал свой стремительный полет. Супруг зажмурился. Последовал удар. В глазах у Булькина что-то сверкнуло, и, пошатнувшись, он потерял сознание…