Леки

 
 
 
У нас поселилась Леки. Так неожиданно в один прекрасный день влетела в дом и осталась.
Теперь мы живем втроем: Флорестан, я и Леки.

Кое кто думает, что Флорестан – мой муж и мы живем вдвоем. Но я сейчас Флорестана называю соседом, так как спит он за стеной – в своей рабочей комнате. Там же и Леки.
Налоги за квартиру, конечно, он платит систематично. И еду каждый день покупает,
которую мы все втроем и съедаем. Флорестан добрый. Хороший сосед.

Вот так теперь мы и живем. Втроем.

Втроем – это только число. Цифра. Слово такое. На самом деле теперь я одна. А Флорестан и Леки – вдвоем. Очнулся от своего интравертного летаргического сна и позволяет теперь ей все.

Леки очень любопытная – делает все, что вздумается. Она превосходно себя чувствует в любой комнате. Сует всюду нос. Любит трогать и рассматривать всякие мелкие вещички, со всех сторон к ним прикасться. Я даже видела, как она их иногда лижет.

Странно, но я не испытываю отвращения прикасаясь к своим вещам и к вещам Флорестана даже если они неоднократно были облизаны Леки. Вообще-то я с малых лет не люблю, чтобы кто-нибудь мои вещи лизал. Тогда обычно эту вещь я должна отмыть или выбросить. Но вещи, которые полизала Леки, мне совсем не противны. Мне только не нравится, что Флорестан ей слишком много позволяет.

Чтоб стало ясней, подскажу, что Леки – это оса. Красивая большая осенняя оса.

Итак, мы живем втроем: Флорестан, я и оса Леки.

Нет. Мы не живем втроем. Флорестан теперь живет с Леки. А я, как никогда, – одна. Флорестан делает для Леки бумажные лодочки и кладет в них немного меда. Мне он никогда не сделал ни одной лодочки.

Когда я первый раз увидела медовую лодочку, подумала, что это просто листок бумаги,
вымазанный медом. Выбросила его. Когда лодочку увидела второй раз, я расстроилась:
старалась вспомнить – выбросила первый или только хотела выбросить. Решила листок выбросить опять, или просто выбросить, если этого еще не сделала.

Но когда обрывок бумаги (да какая там лодочка!) на столе я увидела третий раз, мною овладело беспокойство. Какое-то странное чувство зависимости и принадлежности
во взаимоотношениях. Могу даже сказать – меня охватила АТОПИЯ.

Атопия – в переводе с греческого – это абсолютное неимение места. Безместность. Это совсем другое, чем УТОПИЯ, которая означает только место, которого нет. Я почувствовала себя без места. Бездомная.

Флорестан и Леки вели себя так, словно меня вообще не было. Только выброшу их лодочку, тут же появляется следующая, новая лодочка с медом. И опять новая. И опять…

Я взяла банку с медом и спрятала в своей комнате. Думала – все. Конец. Точка.
Утром на столе увидела лодочку с сахаром. Леки подпрыгивая лизала сахар. С каждым днем она становилась все бодрее. Начала ужасно жужжать, чавкать, повсюду надоедливо лазить. Я почувствовала себя еще более атопичной. Можно сказать – совершенно бездомной.

Когда Флорестан ушел в магазин (подозреваю – опять за медом), я открыла все окна, дверь и смотрела на Леки. Думала себе – вот вылетит в теплое бабье лето небо, и все – прощайте лодочки.

Леки, конечно, высунула нос за окно, несколько минут там покрутилась и опять, как ни в чем не бывало, – к своим лодочкам.

Флорестан, как обычно, вернулся с медом.

Я заперлась в своей комнате.

За моим диваном уже было спрятано семь початых банок меда.

На книжной полке глазами искала энциклопедию с буквой «О».

Интересно, сколько живут осы?

В комнатах с медовыми лодочками…