Евангелие от Макиавелли. Сцен 6. И выход на дуэль

 СЦЕНА 6. ...И ВЫХОД НА ДУЭЛЬ...

 В комнату Макиавелли вбегают танцующие Катерина, Аурелия, Пьеро и Нина. Дамы рассаживаются в кресла, Нина и Пьеро становятся рядом. Входит Макиавелли в расстегнутом камзоле с лютней в руке и, обращаясь к женщинам, поет, аккомпанируя себе на лютне и заметно утрируя.


 МАКИАВЕЛЛИ. (Катерине) О, если бы я мог одно мгновенье (арпеджио)
 (Аурелии) О вас не думать и болеть не вами (арпеджио),
 (всем) Я б целый год тогда считал счастливым (арпеджио),
 Когда бы победил я боль свою (аккорды и т. п.).

 (Катерине) И все заботы, и все огорченья,
 (Аурелии) Которые всечасно осаждают
 Мою судьбу, гораздо стали б легче,
 (и т.д.) Когда бы победил я боль свою…

 И я бы счастлив был, когда б смогли вы
 Поверить в эту боль, что ежечасно
 В моей груди невольно вызывает
 Лучистый взгляд прекрасных ваших глаз

 Да разве в эту боль не верят травы,
 Не верят листья, и леса не верят?
 Они уже давно устали слышать,
 Как я тоскую только из-за вас…

 Утешно все: потеря ли богатства,
 Потеря сына, юности потеря,
 Утешен даже тот, кто свергнут с трона,-
 Любая страсть имеет свой конец

 (Аурелии) Но ты... о повелительница жизни!
 (Катерине) Что подавляет все мои желанья!..
 (Нине) Судьбе угодно, чтоб я плакал вечно
 (всем) и вечно нес свой горестный венец!

 Макиавелли опускается на колено, берет два заключительных аккорда и сразу же переходит на тарантеллу. Все в восторге: возгласы, аплодисменты. Дамы
вскакивают с кресел и начинают танцевать. Темп убыстряется, все танцуют, смеясь и напевая, кокетничая друг с другом. Наконец Макиавелли обрывает музыку, передает лютню Пьеро, и дамы со смехом окружают его. Все последующие перемещения, жесты и интонации напоминают одновременно и ритуальный танец и любовную игру с целью увлечь другого и выставить себя в лучшем свете.

 
 КАТЕРИНА. Ах, господин посол! Вот какие таланты вы скрываете от нас. (движение)

 МАКИАВЕЛЛИ. Но почему же скрываю, донна Катерина? (движение)

 АУРЕЛИЯ. А почему вы так редко бываете с нами? Неужели вам не скучно все время заниматься политикой и историей, и все время в обществе мужчин? (движение и т.д.)

 МАКИАВЕЛЛИ. Но политика и история вовсе не так скучны, как может показаться: только благодаря политике мы можем устроить нашу жизнь лучше, чем она есть, и только благодаря истории мы можем предугадывать наши судьбы и направлять их в нужную для нас сторону (полуобнимая Аурелию).

 КАТЕРИНА (ревниво придвигаясь к Макиавелли). А вы считаете, господин посол, что мы можем управлять своей судьбой?

 МАКИАВЕЛЛИ. А почему бы и нет, донна Катерина. Судьба – как река: то она течет ровно и спокойно, то вдруг выходит из берегов и сносит все вокруг. Но разве не в наших силах строить плотины и отводить бурную воду через каналы? (Ухитряется полуобнять обеих дам и при этом подмигнуть Нине)

 АУРЕЛИЯ (кокетничая). Возможно, возможно,… Но при этом надо быть очень осмотрительным и осторожным, господин посол.
 
 МАКИАВЕЛЛИ. Осторожным, но отважным, донна Аурелия! Судьба - недаром
женщина, и она всегда отвергает слабых и робких, предпочитая молодых и решительных.
 
 КАТЕРИНА (тоже кокетничая). Ах, господин посол. Вы, кажется, и в женщинах хотите разбираться не хуже, чем в политике?

 МАКИАВЕЛЛИ (с ответным взглядом). Я бы только желал этого, донна Катерина, чтобы лучше понимать вас и уметь предугадывать ваши желания.

 АУРЕЛИЯ. Значит, вы признаете, что вас интересует не только политика? Что-то другое может интересовать вас не меньше?

 МАКИАВЕЛЛИ. Разумеется, донна Аурелия. Я всегда считал, что сначала нужно жить, а потом уже рассуждать о жизни.

 ПЬЕРО (несколько обиженный невнимание дам). Мессир Никколо пишет стихи и песни; граждане Флоренции специально поручают ему писать песни для наших карнавалов.
 
 АУРЕЛИЯ. Ах! Ваши карнавалы!.. Ваши танцы и песни!.. Как бы я хотела хотя бы раз побывать во Флоренции!

 ПЬЕРО (радостно). Но это легко устроить, донна Аурелия. Моя матушка с удовольствием примет вас у нас в доме

 КАТЕРИНА (довольно фальшиво). Ах, дорогой Пьеро! Мы, женщины так стеснены в своих желаниях и поступках, и нам так редко удается сделать то, что
 нам хочется… (Макиавелли, кокетничая) Хотя, признайтесь, господин посол, мы умеем делать много полезных и нужных дел не хуже мужчин.

 МАКИАВЕЛЛИ. И много лучше, донна Катерина! Хотя история знает множество примеров, когда женщины брались заниматься мужскими делами, чаще всего из этого не получалось ничего хорошего. Но зато в другом!..

 АУРЕЛИЯ. А нашу бывшую правительницу графиню Катерину Сфорца вы тоже считаете плохим политиком, господин посол?

 МАКИАВЕЛЛИ. Ну, в политике это была опытная и умная женщина, но и она слишком увлекалась своими чувствами, забывая об уроках истории. Может быть, именно поэтому ей приходится заканчивать свои дни в монастыре?

 АУРЕЛИЯ. А правда, господин посол, что у нее было целых три мужа, и все они умерли не своей смертью?
 МАКИАВЕЛЛИ (снова обнимая обеих дам). Это не совсем так, донна
 Аурелия. Первый, сын папы Сикста, действительно был убит в заговоре за свою
 жестокость и алчность. Второй, Красавец Джиакомо Фео, тоже был убит врагами
 графини за ее любовь к нему. Но третий, Джованни Медичи, умер сам, хотя и
 были слухи, что это дело рук Катерины. Но я уверен, что это не правда: графиня
 всегда любила своих мужей и всегда защищала их. Вы знаете, как поступила
 она, когда вспыхнуло восстание против Джиакомо в Форли? Она уговорила
 восставших пропустить ее в замок, где прятался Джиакомо, якобы для того,
 чтобы убедить его сдаться; она даже оставила в залог своих детей. Но
 когда она оказалась в замке, она возглавила оборону и на угрозу восставших
 убить ее детей крикнула им из окна: «Убивайте!.. Я нарожаю других!»

 КАТЕРИНА, АУРЕЛИЯ (в испуге). Ох!.. АХ!.. Как?.. Неужели?

 МАКИАВЕЛЛИ. Как вы не знали?.. Но это было действительно так.

 КАТЕРИНА (приходя в себя). Ах, Святая Мария!.. Эти заговоры, смуты!.. Как все это действует на нас, женщин! А с тех пор, как умер мой бедный муж, нам с дочерью просто не на кого положиться. Вот почему мы так боимся, когда дон Бартоломео вдруг уезжает и оставляет нас одних. И вот почему мы так рады, что вы с Пьеро находитесь теперь у нас и всегда сможете защитить нас.

 МАКИАВЕЛЛИ (уловив намек). О, конечно, донна Катерина!.. Но разве дон Бартоломео не оставляет слуг для защиты дома?

 КАТЕРИНА. Разумеется, оставляет, господин посол. Но эти слуги… (с намеком). Мы боимся их не меньше остальных и всегда отсылаем их на конюшню, а сами запираемся в доме...

 МАКИАВЕЛЛИ. Но тогда, чтобы защитить вас и не скучать вечером в одиночестве, мы смогли бы устроить карнавал прямо здесь, у вас в доме?..

 АУРЕЛИЯ (радостно). Как?.. Прямо сейчас?
 МАКИАВЕЛЛИ (несколько опешив). Конечно. Готовьте костюмы!
 -42-

 Последние слова Макиавелли производит среди женщин легкий переполох. Они начинают метаться по комнате, хватая под руки все, что попадает, и скрываются в сопровождении Нины за пологом кровати, после чего кровать начинает содрогаться, словно там происходит борьба.

 ПЬЕРО (восторженно Макиавелли).
 Мессир! Прекрасно!.. Вот теперь я понял,
 как нужно привлекать вниманье женщин.

 МАКИАВЕЛЛИ (сам не менее удивленный).
 А ты как думал?.. Споры о политике
 в таких делах – глупее, чем мечты.

 Следи за обстановкой, как увидишь,
 что дамы наши вовсе размягчились,
 и я им намекну на отдых добрый,
 к служанке не забудь исчезнуть ты.

 ПЬЕРО. Но мы же к ним сейчас пойдем?

 МАКИАВЕЛЛИ. Конечно!
 И выразим им снова нашу радость
 за то, что получилось так, «случайно»,
 что мы сегодня с ними можем быть.

 Расскажем им о наших карнавалах,
 покажем танцы и споем немного.
 ПЬЕРО (радостно). Споете вы им «Песню Шарлатанов»?!*
 МАКИАВЕЛЛИ. Ну, это – рано. Позже – может быть…

 ПЬЕРО (увлеченно). Да нет, мессир! По-моему эта песня
 как раз подходит к случаю такому.
 Как там у вас… (подбирает мотив на лютне и поет,
 сопровождая жестами ) «Остерегайтесь, дамы
 ужа, что нападает со спины.
 Когда в жару он и охвачен гневом,
 он с легкостью пробьет любые латы,
 он слишком любит вас, чтоб испугаться…»

 МАКИАВЕЛЛИ. Нет-нет, Пьеро! Ты распугаешь их.

 Все женщины согласны на ТАКОЕ,
 но признаваться в этом НЕ желают.
 И, если ты ТОГО добиться хочешь,
 то должен заходить со стороны.

 Пожалуй, лучше я начну с сонета.
 ПЬЕРО. Сонет, мессир? Вы пишите сонеты??..

• Шарлатаны – заклинатели змей.

 МАКИАВЕЛЛИ. Ну что ж, что не пишу? Сейчас напишем.
 Дай лютню мне, с какой бы здесь струны…

 Макиавелли берет у Пьеро лютню, но в этот момент пологи кровати распахиваются, и на кровати как на сцене предстают переодевшиеся женщины:
в центре – Катерина в костюме Афины с жезлом в руке; слева – Аурелия в костюме Дианы с луком в руке, справа – Нина в костюме Флоры с венком на голове и веточкой в руке. Все костюмы настолько комедийны и откровенны, что мужчины невольно застывают в оторопи.
 Наконец Макиавелли находит слова.

 МАКИАВЕЛЛИ (падая на колени и распахивая объятия в сторону женщин).
 Пьеро! Цветов!.. И…- целую корзину!…
 (Пьеро непонимающе смотрит на него)
 Не стой!… Неси сюда вина и фруктов!

 Пьеро бросается к выходу и чуть не сбивает с ног, входящего Антонио. Антонио с откровенным недоумением и даже с испугом оглядывает представившуюся ему картину.

 АНТОНИО (обеспокоенно, с укором старого слуги своему заигравшемуся хозяину). Мессир!.. К вам гость!..

 МАКИАВЕЛЛИ (недовольно, поднимаясь с колена). Кто там еще?..

 АНТОНИО (мнется, оглядываясь на женщин). Н - недавно
 он приходил к вам… Помните, мессир?

 (Среди женщин переполох. Они вскрикивают и, теряя на ходу одежды, убегают).

 МАКИАВЕЛЛИ. Тот человек?
 АНТОНИО. Да, тот.
 МАКИАВЕЛЛИ. Ты не ошибся?..
 АНТОНИО. Нет, это он.
 МАКИАВЕЛЛИ. Тогда веди скорее.
 (отдавая лютню Пьеро) Пьеро, пойди в ту комнату, не надо,
 чтоб встретились вы здесь случайно с ним.

 ( Пьеро убегает к женщинам. Антонио впускает в комнату закутанного в плащ Гильгельмо).

 МАКИАВЕЛЛИ (с беспокойством).
 Гильгельмо, ты?

 ГИЛЬГЕЛЬМО. Да, это я. Простите,
 что я пришел к вам без предупрежденья.
 МАКИАВЕЛЛИ. Оставь. Случилось что-нибудь?
 
 ГИЛЬГЕЛЬМО. Случилось.
 Он подписал с Орсини договор.
 МАКИАВЕЛЛИ. Что?… Договор?!..
 ГИЛЬГЕЛЬМО. Так говорят.

 МАКИАВЕЛЛИ (с досадой). С Орсини!..
 ГИЛЬГЕЛЬМО. Весь двор сейчас гудит от этой вести.
 МАКИАВЕЛЛИ. А где Орсини сам?

 ГИЛЬГЕЛЬМО. Уже уехал.
 
 МАКИАВЕЛЛИ. Ему разрешено покинуть двор?…

 ГИЛЬГЕЛЬМО. Разрешено. Всех тоже удивляет,
 что Валентино мстить ему не хочет

 МАКИАВЕЛЛИ. Скорее настораживает, герцог
 без выгоды обиды не простит.

 ГИЛЬГЕЛЬМО. И тем не менее он сейчас уехал
 и не один, а с кардиналом Борджа.

 МАКИАВЕЛЛИ. А кардинал зачем?

 ГИЛЬГЕЛЬМО. Предполагают,
 что он советником поехал к ним…
 Что будете вы делать?
 МАКИАВЕЛЛИ (с досадой). Что ж здесь делать!…
 Конечно же пойду туда немедля.
 И ты сейчас обратно возвращайся,
 и делай вид, что ты не уходил.

 Я буду рядом, если что узнаешь,
 то постарайся передать хоть знаком,
 хотя бы взглядом: хорошо ли, плохо…

 ГИЛЬГЕЛЬМО. Я постараюсь.

 МАКИАВЕЛЛИ. Все иди.

 ГИЛЬГЕЛЬМО (с поклоном). Мессир. (уходит)


 МАКИАВЕЛЛИ (кричит) Пьеро!…
 (Показывает Антонио знаками, что ему нужна одежда).

 ПЬЕРО (вбегая). Случилось что-нибудь?
 
 МАКИАВЕЛЛИ. Случилось.
 Наш герцог подписал союз с Орсини.

 ПЬЕРО. Союз с Орсини?!
 
 МАКИАВЕЛЛИ. Да. И мне немедля
 там нужно быть, иначе все проспим.

 ПЬЕРО. Мессир!.. Но как же наше приглашенье?

 МАКИАВЕЛЛИ. О, привыкай!… На службе Синьории
 и днем и ночью будешь разрываться
 меж долгом и желанием своим.

 ( Быстро одеваясь. Антонио помогает ему)
 А впрочем, стой, быть может обойдется.
 Ты к ним иди, а я приду к вам после.
 (торопясь) Я буду через два часа, не позже,
 на эти два часа их удержи.

 Шуми, греми, танцуй, беснуйся, можешь
 им даже спеть о наших шарлатанах,
 но только удержи их до прихода,
 до моего… (Выхватывает у Антонио плащ и шляпу)

 ПЬЕРО. Но!…

 МАКИАВЕЛЛИ. Я ушел! (Убегает.)

 ПЬЕРО (с отчаянием). Мессир!..
 
 (с досадой) Вот так всегда! В последнюю минуту
 весь мир перевернется вверх ногами,
 а я опять обязан отдуваться
 перед тремя один и за двоих!

 Нет, дядя Бьяджо! Служба Синьории
 такая мне, простите, не подходит!
 (неожиданно жестко) Антонио! Собери мою корзину!

 Антонио в недоумении останавливается, предположив, что Пьеро просит собрать его дорожную корзину.
 (Поясняя) С вином и фруктами!…

 АНТОНИО (с поклоном). Пожалуйста… (помедлив) мессир.
 
Оба уходят.